Фантум 2013. Между землёй и небом

И очень хорошо, что рядом нет Марины. Ужасно было бы наблюдать, как из уверенного крепкого человека она превращается в неврастеника. В ходячий труп. Вот чем они станут после того, как в очередном развороте рей парус пойдёт по шву. Не в том дело, что у мономолекулы нет швов. Да, вообще-то и нельзя думать о кошмарах, психической настройкой увеличивая возможность их реализации. Она и так велика. Гораздо выше, чем вероятность выхода из этого растянутого в две недели пикирования. Может, даже дольше, ведь ближе к гиганту вполне могут начаться релятивистские эффекты – растягивание времени. Правда, и сокращение длины. Интересно, кто кого переборет? Получится ли всё это наблюдать изнутри ввергнутого в эксперимент корабля? Вряд ли к достижению радиуса релятивизма пространства-времени на «Мушкетёре» будет существовать разумный наблюдатель. Разве что как сгусток разлагающейся протоплазмы. А может, уже и не разлагающейся. Ведь переваливший за красную отметку поток частиц запросто прикончит и питающиеся падалью бактерии. Итак, эффекты теории относительности без живых участников! Как скучно.

Однако пока ещё не слишком скучно. Корабль уже тихонько поджаривает вяло шевелящийся внутри субпродукт, но всё-таки ещё не обратился в эффективную микроволновую печь.

* * *

Иногда сквозь тягостную вялость мысли проскальзывают тени, припорошенные эмоциями. Остатками эмоций, эдакой пропущенной через мясорубочку и подсушенной оранжевым солнышком приправой. Например, как там поживает замороженная Марина? И куда всё-таки девается сознание, когда человек мгновенно высушивается и отбрасывается на сто градусов вниз по шкале Цельсия? Впрочем, наверное туда же, куда и у вас самих, в период сдачи позиций и погружения в дрёму. Хотя в этих странных горячечных полуснах-полуяви некие крохи от сознания всё же сохраняются. Правда, большинство нитей, связанных с реальностью, рвётся, но может, в мареве грёз проступают негативы не замечаемых в обычном бытии связей? И тогда вы просто бессильно ждёте, когда сквозь мусорный туман осколочных обрезков мыслей проступит какое-нибудь откровение. Иногда оно принимает вид собеседника.

– Как дела, Дадди? – спрашивает Марина, переворачиваясь с боку на бок в своём холодильнике.

– Ты проснулась, Мари? – удивляетесь вы, ибо действительно не помните, когда перевели витрификатор в режим реанимации.

– Не проснёшься тут, – ворчит Марина. – Ты что, не чувствуешь жару? Кондиционер не хочет нормально работать?

– Да вроде шумит, – оправдываетесь вы и привстаёте, чтобы помочь Марине выбраться. Толчок неудачный – невесомость подбрасывает вас вверх, а потолок кабины срабатывает как теннисная сетка. Вот по такому траекторно усложнённому маршруту вы и добираетесь к витрификатору.

Он почему-то закрыт. Ровно сияет зелёненький огонёк. Вы наклоняетесь, сдвигаете обзорную панель. Там внутри, под пулестойким стеклом, сплошная белая льдина. Марина не видна и не откликается. Вы смотрите в обзорный экран. Скелет, мышцы, кожный покров – всё в норме. Температура минус семьдесят, лёгкие не шевелятся, и человек, понятное дело, не дышит. Вы снова в поту. В страхе проверяете подачу тока. Неужто в бреду вы отключили питание? Нужно, да просто обязательно требуется заблокировать отключение через какой-нибудь хитрый пароль.

* * *

«Мушкетёр» достиг перигея первой стадии манёвра. Дадди с трудом выбросил мысли о слежении за витрификатором и внутрикабинным термометром. Требовалось орудовать парусом. Сейчас необходимо заставить солнцелёт – всего-навсего – изменить пикирование на взлёт. Усечённый парус в данном случае не служил для замедления скорости, он должен сработать как катализатор процесса. Он просто менял вектор движения космической яхты. Полученное от гравитации ускорение уже использовалось для взлёта, а не для падения. Корабль, словно столкнувшийся с морской волной камешек, уходил по дуге. Теперь гравитация гиганта действовала против него, но зато излучение подталкивало кверху. В рассчитанной точке гравитация должна так или иначе победить, ведь площадь паруса намного меньше требуемой. Ещё до этой роковой точки план требовал нового изменения галса. И тогда всё обязано повториться, только теперь – если всё правильно – с увеличением амплитуды. Так, всё более и более длинными бросками, Дадди и рассчитывал, в конце концов, вырваться из гравитационной ловушки. Конечно, для этого нужно не ошибиться в расчётах, ну и, разумеется, чтобы эти самые умственно выведенные цифры и графики имели достаточно большое отношение к реальной вселенной.

Очень требовался ещё один фактор – везение. Он просто необходим для того, чтобы единственный парус «Мушкетёра» не лопнул при очередной смене галса или же от чрезмерно сильного натяжения звёздным «ветром». Космические яхты не предназначались для столь глубоких нырков в солнечную корону. А ведь с каждым очередным «погружением» сработанный в далёкой лунной верфи кораблик «нырял» глубже и глубже. Значит, напор «ветра» возрастал. Пропорционально кубу мощности, понятное дело.