Фараон

В этот момент дверь кабины крановщика открылась, и на решетчатой конструкции крана появился человек. Между тем стрела крана продолжала поворачиваться. Человек оказался молодым парнем с открытым лицом лет двадцати пяти, который с невероятной ловкостью двигался под свистящими пулями.

С минуту террорист смотрел вниз, казалось, что вот-вот он упадёт. Именно в этот момент за спиной Блейка раздался исступлённый вопль. Это был Хуссейни.

Он стоял под дождём и заходился в крике:

— Саид! Саид! — Затем бросился бежать посередине огромной площади к металлической конструкции. Хуссейни кричал, насколько у него хватало духу, по лицу его текли дождь и слёзы, он взывал к юноше, который продолжал продвигаться к крайней точке стрелы.

Блейк, в возбуждении, заорал в ухо Хукера, который поднял руку, чтобы прекратить огонь, и командир спецподразделения, в свою очередь, передал приказ своим людям.

Казалось, непогода тоже подчинилась этому распоряжению, и потоп немного ослабел, сила ветра на момент, казалось, упала. Голос Хуссейни зазвучал ещё громче:

— Саид! Саид! Ана валидука! Ана валидука!

— Что он говорит? — спросил Хукер.

Блейк изумлённо вытаращил глаза:

— Он говорит: «Саид, я твой отец! Я твой отец!»

Хукер посмотрел на промокшего до костей человека на середине площади и на юношу, продолжающего ползти к крайней оконечности стрелы. Длинная консоль, теперь почти полностью установившаяся поперёк направления ветра, сообщала всей конструкции опасные колебания.

— О... Боже мой... — пробормотал генерал.

Но в этот момент юноша поднялся на ноги, и следивший за ним в бинокль офицер воскликнул:

— Внимание! Он весь обвешан взрывчаткой! Стреляйте! Огонь, огонь!

Выстрел ранил террориста в ногу, и юноша покачнулся. Тогда Хуссейни внезапно повернулся, зажав в руке оружие.

— Остановитесь! — закричал он нечеловеческим голосом. — Не стреляйте! Остановитесь, или я открою огонь!

Офицер сделал знак своим людям, и в то время как Хуссейни готовился нажать на спусковой крючок, выстрел заставил его упасть на колени. Падая, он поднял глаза к небу и увидел, как его сын добрался до самого конца стрелы, выпрямился и нырнул в пустоту подобно ангелу смерти, вниз, к потоку автомобилей, который нёсся по расположенной внизу улице. Но как только он начал свой полёт, раздался оглушительный взрыв. Снайперы точно поразили цель в воздухе, и тело юноши взорвалось, разлетевшись на куски.

Его кровь вместе с дождём омыла лицо и плечи умирающего отца.

Блейк рванулся вперёд и понёсся через площадь к Хуссейни с криком:

— Омар! Омар!

Ручеёк крови окрасил в розовый цвет воду, вытекающую из-под его тела. Блейк обхватил угасающего друга руками — тот ещё дышал.

— Омар...

Хуссейни открыл глаза, затуманенные смертью, и прошептал:

— Ты был на Востоке... Ты видел... ты видел колонны Апамеи? Ты их видел?

— Да, — выдавил из себя Блейк с глазами, полными слёз. — Да, я их видел. Они были бледными на заре, как девственница, ожидающая супруга, и красными на закате, как огненные столбы, друг мой... — И он прижал умирающего к себе.

* * *

Кран стонал и скрипел под напором крепчающего ветра, но один из агентов взобрался наверх в кабину и отключил двигатель. Стрела, теперь неуправляемая, медленно повернулась в своём гнезде, пока не установилась неподвижно по ветру. Капитан специального подразделения подошёл к генералу Хукеру:

— Бомба обезврежена, генерал, и две другие тоже. Операция завершена.

— Спасибо, командир, — рявкнул Хукер. — Спасибо от имени всех. — Затем он пересёк площадь и подошёл к Блейку. Генерал положил ему руку на плечо и сказал: — Всё кончено, сынок. Пойдём, тебя отвезут в госпиталь. Кто-то должен заняться твоими руками, или ты их лишишься.

Блейк сел в автомобиль Хукера и попросил:

— Пожалуйста, отвезите меня к Саре.

Она спала под действием успокоительных лекарств, вся опутанная трубочками и с капельницей. Учёный решил обосноваться в зале ожидания, пока она не проснётся, и дежурный врач дал ему разрешение.

Помещение было пустым: у стен стояли диваны, а в углу выключенный телевизор. С одной стороны, у окна, находился столик с настольной лампой.

Блейк уселся, открыл сумку и принялся читать — первое человеческое создание за три тысячи двести лет — папирус Брестеда.

Появилась дежурная медсестра и предупредила его:

— Мистер Блейк, пациентка проснулась, если вы хотите повидать её. Но только на пару слов, прошу вас. Она всё ещё в тяжёлом состоянии.

Блейк закрыл сумку и последовал за ней.

На левое плечо Сары была наложена внушительного вида повязка, а на правой руке установлена капельница.

— Привет, сокровище, — проговорил он. — Ты всё-таки выкрутилась из этой переделки. Но действовала просто великолепно!

— Я не могу посмотреть на себя, — с трудом прошептала Сара, — но, клянусь, у тебя вид будет похуже моего.

— Денёк выдался горячий. Неплохо уже то, что я вообще имею какой-то вид.

Сара немного помолчала, откинув голову в сторону, затем вновь повернула лицо к нему и пристально посмотрела прямо в глаза.