Фараон

— Ответ на ваше первое возражение, доктор Блейк, — заявил Гордон, — будет таким: мы действуем на абсолютно автономной территории, куда въезд запрещён. И именно армия не желает, чтобы было проинформировано начальство Департамента древностей. Слишком много людей прибудет тогда в этот район, а шумиха, поднятая о находке, привлечёт слишком пристальное внимание к данной зоне. По этой причине, по взаимному соглашению с нашими хозяевами, в настоящее время мы решили заручиться сотрудничеством доверенного специалиста, который может гарантировать нам максимальную конфиденциальность. Что же касается второго возражения, то мы в курсе ваших передряг, и тот факт, что вам запрещён въезд в Египет, не имеет абсолютно никакого значения. Вы должны ехать с нами, именно сейчас. Как раз по этой причине мы ждали, когда вы вернётесь домой.

Блейк повернулся к нему с отчуждённым взглядом, как будто он только внезапно, в одну секунду, понял истинное значение этой просьбы.

— Сейчас? — вопросительно повторил он.

Гордон утвердительно кивнул головой.

— Частный самолёт нашей компании обязательно должен вылететь из аэропорта Мидуэй через час. Если вы хотите взять что-то с собой, у вас остаётся на это около пятнадцати минут.

Блейк несколько мгновений хранил молчание.

— Само собой разумеется, что за вашу работу предусматривается вознаграждение. С учётом данных обстоятельств и неудобств, которые мы вам доставляем, речь может идти о значительной сумме.

Блейк не ответил. В этот момент деньги не интересовали его. Он стал бы работать бесплатно, лишь бы вновь приняться за своё дело.

При мысли о Джуди, которую он, возможно, больше не увидит, оказалось, что это не так уж его волнует; затем он подумал о докторе Хуссейни, предложившем ему своё гостеприимство в канун Рождества: всё это казалось невероятно далёким, как будто произошло много дней назад.

— Хорошо, — ответил он. — Дайте мне только время захватить с собой зубную щётку да уложить в чемодан пару тряпок и кое-какие приспособления.

Двое мужчин обменялись удовлетворённым взглядом.

— Вы приняли самое правильное решение, доктор Блейк, — провозгласил Гордон. — Могу заверить вас: то, что вам предстоит увидеть, превосходит все самые смелые ожидания.

— Я только хочу сразу прояснить одну вещь: деньги меня не интересуют. Вижу, что вы хорошо осведомлены на мой счёт и, возможно, знаете, что я сижу на мели, но это ничего не значит. Я не продаю себя ни за какую цену: единственное, что меня интересует, — это гарантия возможности опубликовать находки.

— Ваше требование более чем понятно, — согласился Салливэн, — но это тот предмет, по которому надо вести переговоры с нашим начальством. Однако мы уверены в том, что вы достигнете разумного соглашения с нашими руководителями из «Уоррен майнинг корпорейшн».

Блейк прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он лезет в западню, но единственной альтернативой оставался поиск работы в каком-нибудь небольшом провинциальном университете или же частной высшей школе.

— Alea jacta est[10]

, — вымолвил он, поднимаясь, чтобы пройти в комнату для сбора своего багажа. По озадаченным улыбочкам своих гостей ему стало ясно, что те не были знакомы с латынью, даже в виде наиболее часто цитируемых выражений.

Он положил в чемодан одежду для полевых работ, лопатку и археологический нож, египетскую грамматику Гардинера, нижнее бельё, предметы туалета, крем от загара, по упаковке таблеток тайленола и маалокса; взял было и прозак, но потом вышвырнул флакон в мусорное ведро, прекрасно понимая, что это лекарство не потребуется ему, как только он ступит на песок пустыни. Захватил также свой фотоаппарат в чехле и, уложившись немногим более чем за пять минут, предстал перед своими спутниками.

— Я перекрою газовый вентиль на плите и догоню вас, — сказал он. — А вы тем временем садитесь в автомобиль.

Чёрный «меркьюри» вылетел на автостраду пустынного мегаполиса, и Блейк, расположившийся на заднем сиденье, казалось, был загипнотизирован жёлтой мигалкой снегоочистительной машины, двигающейся впереди, которая вздымала белоснежное облако и мягкую волну, опадающую на правую сторону дороги. Позади остался утомительный день, и Уильям подумал, что Гордон, в конце концов, стал для него кем-то вроде доброго Санта-Клауса, который принёс ему подарки рождественским утром, хотя и немного рановато: целое невскрытое египетское захоронение и кто знает что ещё.

Его возбуждала сама мысль о том, что через несколько часов он будет пролетать над водами Нила, а затем погрузится в сухую и прозрачную атмосферу пустыни, его естественную среду обитания, которая вскоре вдохнёт в себя пыль тысячелетий и пробудит сановную личность, проспавшую тридцать веков.