Фарсы

Марплей-младший. Вот именно! Посмотрели бы вы, что приносят, — не прожуешь! А мы, сударь, придаем этому сырому материалу нужную форму и лоск. Это чистое заблуждение, будто пьесу создает автор. С таким же успехом можно говорить, что картину создал продавец красок, а одежду — ткач. Мы с отцом, сударь, все равно что поэтические портные. Ко всякой новой пьесе мы подходим, как портной к материи: начинаем ее резать — кроить и перекраивать, сэр, чтобы сделать ее впору нашей столице, — мы ведь лучше всех знаем ее вкусы. Ведь поэты, между нами говоря, полные невежды!

Уитмор. О, не слишком ли, сударь?! Мистер Лаклесс может принять это за обиду. К тому же, как я понимаю, вы тоже некогда баловали столицу своими творениями.

Марплей-младший. Вы понятливый человек, сударь, и точно выражаете свои мысли. Да, я, как вы изволили догадаться, тоже однажды совершил вылазку на Парнас, так сказать, помахал крылышками над Геликоном. Больше меня там не застанут! Понимаете, у лондонских зрителей есть какое-то предубеждение против нашего семейства. Они провалили мою пьесу и даже не посовестились, а надо бы! Из моей пьесы можно было сделать полдюжины романов! Она не походила на комедии Уичерли[21] и Конгрива[22], где для приманки публики знай себе сыплют остротами, и каждый их только и ждет. У меня бы даже самый придирчивый критик ни одной не сыскал. Мой диалог был незатейлив, прост и натурален и не содержал ни единой шутки. Кроме того, сударь, в пьесе была любовная сцена, исполненная такого неподдельного уныния, что исторгла бы слезу из каменного сердца. И все же они освистали мое творение! Что ж, они освистали самих себя! Больше я не буду для них писать. Не буду!…

Уитмор. Поимейте жалость к столичной публике, сударь.

Марплей-младший. Не уговаривайте, сударь. Я покончил с сочинительством. Все! Разве что меня к этому принудят!

Лаклесс. Но это будет непросто, дружище!

Марплей-младший

. Конечно, сэр. Хотя надо же кому-то сочинять оды.

Лаклесс и Уитмор(вместе). Ха-ха-ха! Ваша правда!

Лаклесс. Так вернемся к моей трагедии, мистер Марплей.

Марплей-младший. Мой родитель, кажется, сейчас в театре. Дайте мне свою пьесу, мы с ней ознакомимся. Но сперва я должен заехать к одной молодой особе. (Кричит.) Эй, кто там?! Кликните моего лакея! Пусть к крыльцу подадут портшез. Ваш слуга, господа. Caro vien[23]… (Уходит, напевая.)

Уитмор. Право, редкостный экземпляр! Второго такого, пожалуй, не сыщешь.

Лаклесс

. Да? А что ты в таком случае скажешь об этом?

Явление седьмое

Лаклесс, Уитмор, Маккулатур.

Лаклесс. Мое вам почтение, мистер Маккулатур!

Маккулатур. Мне передали, что у вас ко мне важное дело.

Лаклесс. Да, мистер Маккулатур. Я хотел бы кое-что вручить вам. У меня для вас есть пьеса, мистер Маккулатур.

Маккулатур. А она уже принята к постановке, сэр?

Лаклесс. Нет еще.

Маккулатур. Вот как! Тогда погодим разговаривать о ней, сэр! Пьеса — тот же вексель: ничего не стоит, если не обеспечена платежами. Впрочем, и в этом случае — бабушка надвое гадала. К тому же театров у нас развелось предостаточно, а артистов-то не хватает, вот и выходит, сударь, что пьесы — товар убыточный. А вы кому ее думаете предложить — актерам или владельцам патента?[24]

Лаклесс. Ну конечно, актерам.

Маккулатур. Это вы правильно поступаете. Только ведь не всякая пьеса, идущая на театре, годится и для нас. Пьесы-то бывают для постановки и для чтения.

Уитмор. В чем же тут различие?

Маккулатур. А как же, сударь! Те, которые для постановки, целиком зависят от умения исполнителей, а посему неважно, есть в них какой смысл или нет. А вот те, которые для чтения, — совсем другой коленкор: тут уж надобны и остроумие, и мысли! Их я называю «существительными», поскольку они сами от себя зависят. Ну а пьесы для театра — те «прилагательные»: без шутовства актерского и разных ужимочек в них не больно-то много углядишь.

Уитмор. Весьма научное определение, что и говорить!

Лаклесс. Так послушайте, мистер Маккулатур: дадите вы мне под пьесу пятьдесят гиней авансу[25]?

Маккулатур. Пятьдесят гиней? Пожалуйста! Я с охотой их дам, коли вы представите мне обеспечение. А так — за пьесу и пятьдесят гиней! Да я б, сударь мой, и пятидесяти шиллингов за нее не дал.

Лаклесс

. Вы что, черт возьми, смеетесь, что ли?!

Маккулатур. И пятидесяти фартингов[26] бы не дал, так-то! А вы захотели — пятьдесят гиней! Да кто вам даст при вашей-то репутации?

Лаклесс. Эй, Джек, выведи отсюда этого почтенного джентльмена и спусти его с лестницы!

Маккулатур. Вы об этом пожалеете, сударь!

Джек. А ну, сэр, выметайтесь, слышите?…

Маккулатур. Помогите! Убивают! Я обращусь в суд!…

Лаклесс. Ха-ха-ха!

Маккулатуравыгоняют.

Явление восьмое