Фарсы

Пусть те, кто дивный дар мой чтят,День этот в праздник превратят.

Лаклесс. Обратите внимание, милостивые государи, как она любит речитатив.

Ахинея. Мсье Пантомим, мы рады вам!

Пантомим выделывает антраша.

Бедняжка, он так застенчив! Я разрешаю вам говорить! При мне позволительны любые речи, кроме тех, которые остроумны!

Лаклесс. Разве вы не знаете, государыня наша Ахинея, что мсье Пантомим немой? И позвольте заметить; он вам будет весьма полезен. Он единственный из ваших почитателей, кто наводит на людей сон, не произнося ни звука. А вот дон Трагедио, уж этот поднимет шум!

Дон Трагедио.

Трагедио — имя мое таково,Слава сопровождает его,В Друри-Лейне и в Линкольне-ИннеГромоподобно звучит это имя.Молнии в гербе моем расцвели;

Мне ни Шекспир, ни Джонсон, ни Ли[74]Не подарили ни мысли, ни слова.Славьте новатора снова и сноваТе, кто мои сочиненья прочли!

Ахинея. Мы вдвойне вам рады, добро пожаловать!

Дон Трагедио.

Любезны вы, но, впрочем, в самый раз,Две драмы — две! — я написал для вас;И если бы свистать не начал зал,Я б сорок, целых сорок написал!

Лаклесс(зрителям). Слышали? Это новый шедевр дона Трагедио. Он не только перенимает у других исковерканные слова, но и придумывает свои собственные.

Сэр Фарсикал Комик

. Нет, черт возьми, коли на то пошло, я тоже придумываю новые слова и порчу старые. Я заставляю иностранцев говорить на ломаном английском, а англичан — на плохой латыни. В моих пьесах царит такое смешение языков, какого не было при строительстве Вавилонской башни.

Лаклесс. Это тем удивительнее, что автор не знает ни одного языка.

Сэр Фарсикал Комик. То есть, как же — ни одного? Жисть ты моя, злосчастная!

Ахинея. О досточтимый Оратор, я много о вас слышала!

Оратор. Могли бы слышать и меня самого. Меня за сто миль слыхать!

Лаклесс. Слышать-то она вас могла, а вот если еще поняла смысл ваших объявлений, то, право, она догадливее самого Аполлона.

Оратор. Про что вы, сударь? При чем тут догадливость? Мои слушатели хотят, чтобы их развлекали. И они свое получают. А разве бы это было так, когда бы от них еще требовалась догадливость: она среди них в диковинку!

Ахинея. Вы все заслужили мою признательность! (Синьору Опера.) Но вам я отдаю все свое богатство!

Синьор Опера. Вашему величеству известно, какой награды я жду!

Хвалы ожидает философ-простакИ льнет к добродетели или уму;Сгорает солдат в полыханье атак,И слава посмертно приходит к нему.

Политик в волнении:Как выбиться в гении?Красотки весь век перед зеркалом мрут;У всех у них мания —Все жаждут признания,А их пожалеть бы за этакий труд.Ведь мудрого к действию манит одно —Лишь то, что богатство ему принесет,В богатстве все лучшее заключено,Для золота нет недоступных высот.Богатством обещаныИ вина, и женщины,Ведь все золотым открывают ключом;

И — слава богатому!Льстят и кадят ему,Считают великим, зовя богачом.

Ахинея(в экстазе повторяет). Считают великим, зовя богачом… Браво, брависсимо! Я жажду стать вашей супругой!

Лаклесс(публике). Как видите, милостивые государи, музыка сразила Ахинею, и она воспылала любовью к духу синьора Опера.

Миссис Чтиво(Ахинее). Если мои истории тешили когда-либо слух нашей богини и я читала признание в ее взоре, — о пусть она не лишает меня единственной моей отрады!

Ахинея. Чего ты хочешь, дочь моя?

Миссис Чтиво. Увы, он мой супруг!

Книготорговец. Но он был твоим мужем на том свете. Теперь смерть освободила его от этих уз, и он волен взять себе другую жену. Мне еще не приходилось слышать, чтобы хоть один муж пожелал сохранить здесь свою прежнюю супругу.

Миссис Чтиво.