Фата моргана

— Думаю, что это браконьеры. Встреча с ними может оказаться не совсем приятной!

— Я думал, что здесь никого нет, кроме туристов.

— Когда-то давно здесь жили китобои, но никого не осталось, — сказал Иван Гаврилович, — сейчас на «Большом Шантаре» живут только метеорологи. Еще сюда возят состоятельных туристов: на зверя поохотиться, порыбачить, водки попить, в баньку сходить... Они прилетают сюда на вертолете, а те, кто обустраивает их экскурсии, гребут немалые деньги. Это бизнес, поэтому туристы здесь в относительной безопасности; обычно с ними едут егеря для охраны.

— От хищных зверей?

— Запомни, в этих местах самый страшный зверь, – это человек! — сказал капитан, — здесь до бога высоко, а до царя далеко. У кого деньги и сила, тот и прав! Ты же москвич, наверное?

— Да! — сказал я.

— Тогда тебе, Витя, нас не понять, из Москвы-то Россию не видно!

— Думаю, что вы преувеличиваете. Наверное, здесь не все так плохо, а с умом-то и здесь можно жить! Вот вы, например, наверняка, неплохо зарабатываете!

— Раз на раз не приходится! — прищурился Иван Гаврилович, закуривая папиросу.

— А откуда у вас яхта, если не секрет?

— В лотерею выиграл!

— А если серьезно?

— Не моя это яхта, у нее и другие хозяева есть. Вот они неплохо зарабатывают! У тебя все?

— Все! — я понял, что капитан больше ничего мне не скажет.

Щелчком выбросив окурок за борт, Иван Гаврилович, внезапно сказал:

— Ты, это, скажи своим, с сегодняшнего дня пусть вахту с оружием несут. Сигнальные огни на стоянке не зажигать!

— На нас может кто-нибудь напасть? — ошеломленно спросил я.

— Ну, это маловероятно, но так, на всякий случай! — с этими словами капитан нырнул в рубку, оставив меня в озадаченном состоянии.

На рассвете я стал свидетелем странного явления. Над водой сгустился туман, а когда взошло солнце, обстановка вокруг меня изменилась столь причудливо, что мне пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.

Окружающие меня объекты в погрузились в колышущуюся голубую дымку, внезапно потеряли резкость, и стали изменяться прямо у меня на глазах. Изображение делалось все более светлым и размытым. Соседний остров стал призрачно-серым, и заметно приблизился, а окружающие его кекуры вытянулись, и начали склоняться к воде. В этот момент я заметил, что остров приподнялся над водой, и повис в небе. Рядом с островом по небу прошла черная шхуна, которая показалась мне просто огромной. Ее изображение периодически сливалось с зеркальным отражением, отчего создавалось впечатление, что шхуна движется вверх ногами.

Ощущение потери реальности было таким сильным, что я был вынужден опустить глаза. Все ближние предметы выглядели абсолютно нормальными, и у меня хватило ума понять, что я стал свидетелем какой-то странной оптической иллюзии.

Когда солнце поднялось выше, туман рассеялся и пейзаж вновь приобрел привычные очертания. Я был поражен увиденной мной картиной. Это привело меня к мысли, о том, что мир может оказаться совсем не таким, каким я себе его представляю.

Моя сестра категорически отказалась высаживаться на берег, под предлогом того, что ей надо готовить еду. Она осталась на яхте вместе с капитаном, а все остальные, в два приема, переправились в надувной лодке на остров. Изначально мы планировали оставить на корабле вахтенного, но Иван Гаврилович категорически отказался от этого предложения. На всякий случай мы захватили с собой ружья, а Николай взял с собой складной спиннинг.

Никаких судов поблизости не обнаружилось, но на берегу, неподалеку от места высадки мы увидели останки тюленей, с которых охотники содрали шкуры. Над окровавленными тушами с пронзительными криками носились чайки. Что и говорить, это была неприглядная картина!

Осмотрев остатки воинской части, когда-то расположенной на побережье, мы разбили лагерь, в котором под охраной Анатолия, оставили Полину и Дениса. Николай, Эдуард, и я, погрузились в лодку, и воспользовались утренним приливом, чтобы попасть в озеро "Большое", сообщающееся с морем узким проливом.

— Такие озера называются лагунными, — пояснил нам Эдуард.

Николай завел подвесной двигатель, и мы двинулись к устью реки Оленья, до которого было немногим более десяти километров. Утренний туман начал рассеиваться. Географ без конца щелкал фотоаппаратом, снимая живописнейшие окрестности озера.

— Просто удивительно, — восторженно заметил он, прихлопнув на щеке очередного комара, — как природа может расцвести за какие-то два-три месяца вегетационного периода!

Количество кровососов вокруг нас сильно увеличилось, и нам пришлось применить специальный крем для защиты. Пока мы с Эдуардом любовались пейзажами, Николай безрезультатно забрасывал свою удочку. Я уже собирался пошутить над ним, но в этот момент блесну схватила большая рыба.

— Бог ты мой, это же радужная форель! — удивился я.

— Здесь эту рыбу называют микижа! — сказал Николай. До нашего возвращения, он сумел поймать еще несколько рыбин. Уха была обеспечена.

Мы успели вернуться назад задолго до наступления темноты.