Фата-Моргана №9

— Но почему ты убежала? Разве плохо, что ты забеременела? Тамур ошибся, и ваш народ сможет возродиться.

Она рассмеялась. Снова этот спятивший Паганини дергает струны. Я остановил ее, прежде чем смех перешел в истерику.

— Как? — спросила она, потирая щеку.

— Вы живете значительно дольше нас. И если ребенок родится нормальным, значит наши расы биологически совместимы. У вас должны быть и другие женщины, способные иметь детей. Почему же нет?

— Ты читал книгу Локара, — сказала она, — и еще спрашиваешь меня об этом? Решение умереть уже принято. Но предсказано это было последователем Локара уже очень давно. «Мы сделали все, — говорили они, — мы все видели, все слышали и все познали. Танец был хорош. Пусть он закончится».

— Ты же в это не веришь.

— Неважно, во что верю я, — ответила Бракса. — М’Квайе и Матери решили, что мы должны уйти из жизни. Сам их титул звучит сейчас как насмешка, но их решение будет выполнено. Не исполнилось только последнее пророчество. Оно оказалось ошибочным. Мы все умрем.

— Нет.

— А что же?

— Летим со мной на Землю.

— Нет.

— Тогда пойдем со мной сейчас.

— Куда?

— В Териллиан. Я хочу говорить с Матерями.

— Тебе не удастся. Сегодня ночью — церемония.

Я рассмеялся.

— Церемония в честь бога, который сначала сбивает тебя с ног, а потом добивает лежачего?

— Маллан — наш бог, — ответил она, — а мы — его народ.

— Вы отлично бы спелись с моим отцом, — усмехнулся я. — Я иду, и ты пойдешь со мной, даже если мне придется нести тебя. Я сильнее и больше тебя.

— Но не больше Онтро.

— О дьявол! Что еще за Онтро?

— Он остановит тебя, Галлингер. Он — кулак Маллана.

Я резко затормозил джипсер перед единственным известным мне входом — входом к М’Квайе. Бракса поднесла розу к свету фар и замерла, как очарованная. Она молчала. На ее лице застыло какое-то странное выражение благодати.

— Они сейчас в храме? — спросил я.

Выражение лица мадонны не изменилось, и я повторил свой вопрос. Она встрепенулась.

— Да, — сказала она с трудом, — но ты не сможешь пройти.

— Ну это мы еще посмотрим.

Я помог ей сойти с джипсера и взял за руку. Она двигалась как в трансе. Восходящая луна отражалась в ее глазах, которые глядели в никуда, как в день нашей первой встречи, когда она танцевала. Я щелкнул пальцами, но в ее лице ничего не изменилось. Я распахнул дверь, пропустил Браксу вперед. В коммате царил полумрак. И тут она закричала в третий раз за этот вечер:

— Не причиняй ему вреда, Онтро! Это — Галлингер!

До сих пор я ни разу не видел марсиан-мужчин, поэтому не знал, все ли они такие, или он — исключение, хотя и сильно подозревал последнее.

Я смотрел на него снизу вверх. Его полуобнаженное тело сплошь покрывали родинки и вздутия, вероятно, что-то связанное с железами.

Я считал себя самым высоким человеком на планете, но он был семи футов росту и гораздо тяжелее меня. Теперь мне стало понятно происхождение моей огромной кровати!

— Уходи, — сказал он. — Она может пройти, ты — нет.

— Мне нужно забрать свои книги и вещи.

Он простер свою огромную левую руку. Я посмотрел туда. В углу лежали, аккуратно сложенные, мои вещи.

— Я должен войти и поговорить с М’Квайе и Матерями.

— Нет.

— От этого зависит жизнь вашего народа.

— Уходи! Возвращайся к своему народу, Галлингер! Оставь нас!

Мое имя в его устах прозвучало как «чужак». Сколько ему лет? Триста? Четыреста? И всю жизнь он охранял храм? Зачем? От кого он его охранял? Меня насторожило то, как он двигался. Знавал я людей, которые могли так двигаться.

— Уходи, — повторил он.

Если они развили свое боевое искусство так, как искусство танца, или, что еще хуже, искусство борьбы было составной частью искусства танца, то я попал в хороший переплет.

— Иди, — сказал я Браксе. — Передай розу М’Квайе и скажи, что это я послал. Скажи, что я скоро приду.

— Я сделаю так, как ты сказал. Вспоминай меня на Земле, Галлингер. Прощай!

Я не ответил, и она прошла мимо Онтро в храм, унося с собой розу.

— Теперь ты уйдешь? — спросил Онтро. — Если хочешь, я скажу ей, что мы боролись, и ты почти победил, но потом я ударил тебя, ты потерял сознание, и я отнес тебя на корабль.

— Нет, — ответил я. — Так или иначе, но я пройду.

Онтро встал в стойку, вытянул перед собой руки.

— Грех поднять руку на святого человека, — пророкотал он, — и все же я остановлю тебя, Галлингер.

Моя память прояснилась, как запотевшее стекло окна на свежем воздухе. Я смотрел сквозь него в прошлое, на шесть лет назад…

Я изучал восточные языки в Токийском Университете, а по вечерам — стоял в тридцатифунтовом круге Кадокана. Кимоно перехвачено коричневым поясом. Я «ик-киу», одного дана не хватает мне до высшего звания мастера. На правой стороне груди у меня коричневый ромб с надписью «Джиу-джитсу» — результат одного моего приема, который я разработал, используя преимущество моего роста, и благодаря которому одержал много побед. Но с тех пор, как я тренировался последний раз, прошло пять лет. К тому же я знал, что сейчас далеко не в форме.