Fatal amour. Искупление и покаяние

Митька поспешил убрать обратно в гардеробную мундир барина и подал вышитый серебристой нитью чёрный бархатный шлафрок. Остановившись перед дверью в гостевую спальню, Куташев немного помедлил, собираясь с мыслями и постучал.

— Entrez! — послышался мелодичный голос молодой княгини.

— Bonjour, Marie, — остановился на пороге князь — Как вам спалось?

— Превосходно, ваше сиятельство, — поставила на блюдце чайную чашку Марья Филипповна.

— Вчера я спросил о том, что привело вас в столицу, и вы мне не ответили, — напомнил ей Куташев.

— Ныне это не имеет значения, — вздохнула Марья. — Вы давеча вполне определённо дали мне понять, какое место я занимаю в вашей жизни. Более мне нечего обсуждать с вами.

— Так вы приехали только за тем, дабы повидаться со мной? — изумлённо пробормотал Николай.

— Да, но нынче сожалею о том. Приехать сюда было непростительной ошибкой, — отвела взгляд Марья. — Вы так переменились, Nicolas, — огорчённо добавила она.

— Переменился? — удивлённо переспросил князь. — Поверьте, я ничуть не переменился, Мари.

— Стало быть, я недостаточно хорошо узнала вас, когда вы… — умолкла она, не договорив.

— Когда я стал ухаживать за вами? — поинтересовался Куташев.

Марья молча кивнула.

— Мне казалось, что вы другой, — вздохнула она. — Вы нравились мне, Nicolas. Мне даже казалось, что я смогу полюбить вас, — грустно улыбнулась княгиня.

Куташев замер, пристально вглядываясь в лицо жены. В интонациях её голоса он не уловил даже намёка на фальшь, она не прятала от него глаза, не похоже было, чтобы она лгала сейчас.

— Маша, — запнулся он, не сумев подобрать слова, отошёл, остановившись у туалетного столика. Потрёпанный том французского романа привлёк его внимание, взяв его в руки, князь открыл книгу на середине. Письмо, лежащее между страниц, выскользнуло и упало на гладкую полированную поверхность стола из красного дерева. Невольно взгляд его обратился к белому листу бумаги, где знакомым почерком было выведено имя его жены. Николай вложил выпавшее из книги письмо на место, поборов в себе искушения прочесть его. Однако же то, что Марья продолжала хранить у себя письма Ефимовского, указывало на то, что она солгала, когда сказала о том, что не желает возвращаться к прошлому.

— Я оставлю вас, ma сherie, — вернулась к нему прежняя язвительность. — Увы, моё решение не переменилось. Ваши сентиментальные попытки разжалобить меня не удались.

Марья, с тревогой следившая за каждым его действием, едва не лишилась чувств, пока Николай вертел в руках письмо от Андрея, писанное два года тому назад, а потому лишь рассеянно кивнула в ответ на его слова, испытав облегчение от того, что супруг не стал читать, адресованное ей послание.

О, сколько раз сама она перечитывала эти строки. Нет, Андрей не признавался ей в любви, но о его чувствах легко можно было прочесть между строк. Тон его письма, на первый взгляд, казался довольно сдержанным, но нынче, зная его лучше, она понимала, чего ему стоило написать о бессонных ночах, что он проводил в думах о ней, и о тех узах, что связали их столь крепко, почти неразрывно.

Милка принялась собирать со стола грязную посуду.

— Собери вещи, уезжаем нынче же, — велела Марья, едва за князем закрылась дверь.

— Да куда же, барыня? — всплеснула руками маленькая горничная. — Только приехали и вновь в путь? Дороги вон какие тряские. Кабы беда с вами не приключилась.

— Ничего со мной не случится, — отрезала Марья. — В Полесье поедем, к Сержу.

— Так на свадьбу всё одно не поспеем, — вздохнула Милка, взяв в руки поднос.

Марья Филипповна закрыла лицо руками.

— Ах, да свадьба, — вздохнула она. — Со всеми своими горестями она и позабыла, что менее, чем через седмицу её брат должен обвенчаться с княжной Урусовой. — Стало быть, в Ракитино поедем. Это моё имение, и никто меня оттуда не выгонит, — поднялась она на ноги и направилась в гардеробную.

— Как прикажете, барыня, — присела в книксене Милка и, плечом придерживая дверь, выскользнула в коридор.

Однако покинуть особняк Куташевых на Мойке незамеченной у Марьи Филипповны не вышло. Поначалу она ждала, что супруг отправится на службу, но Милка, укладывая вещи в сундук, обмолвилась, что барин нынче никуда не собирался и велел всем посетителям говорить, что никого не принимает. Откладывать отъезд княгиня Куташева не стала и после полудня велела подать экипаж, о чём незамедлительно доложили князю. С Николаем Марья Филипповна столкнулась на лестнице.

— Мне сказали, что вы намерены оставить меня, — преградил ей дорогу Куташев.

— Моё общество вам явно в тягость, — парировала Марья, собираясь обойти супруга.

— Довольно детских выходок, — ухватил её за руку Куташев, принуждая остановиться.

Стараясь вырвать руку из его цепких пальцев, Марья оступилась и тихо вскрикнула от невыносимой боли, пронзившей лодыжку. От неожиданности Николай разжал пальцы, отпуская жену. До конца лестницы оставалось не более пяти ступеней, но и того оказалось довольно, дабы Марья падая сильно ударилась головой о перила.