Fatal amour. Искупление и покаяние

Софья ещё долго сидела у окна, вздыхала, утирая рукавом капота струящиеся по лицу слёзы, до тех пор, пока не ощутила, что замёрзла. Тепло весенней ночи оказалось весьма обманчивым. Всё это время она думала об Андрее. Она и ехать в Полесье с Марьей Филипповной согласилась только оттого, что узнала от Ефимовского о его намерении провести лето в Клементьево рядом с матерью. Но всё это напрасно. Пусть они довольно часто виделись в последнее время, но чувства Андрея к ней нисколько не переменились. В его взгляде она замечала выражение какой-то тёплой грусти, смешанное с жалостью. Вот только эта жалость оскорбляла её.　

Софья знала, что всегда может рассчитывать на его дружеское участие и помощь, но ничего сверх того он дать ей не способен. Она знала, о чём Николай просил Ефимовского, подслушав разговор брата с Андреем самым бессовестным образом, ибо не смогла побороть искушения узнать истинное положение дел.　

О том, что Андрей отец Мишеля она догадывалась давно, но только теперь поняла, зачем Nicolas женился на Марье Филипповне. Известие о том, что брат не способен произвести на свет наследника совершенно ошеломило её, но вместе с тем пролило свет на его поступки. Но, даже понимая ныне его мотивы, она не могла найти оправдания его деяниям.　

"Как же это жестоко, бессердечно, — прикусив костяшки пальцев, она тихо плакала, притаившись за дверью гардеробной, — ведь не вмешайся Nicolas, и ничто не могло бы помешать Андрею и Марье Филипповне соединиться!" Андрей дал обещание, от которого у неё сердце перевернулось в груди, так больно было слышать в его голосе тоску и безысходность, смешанную с чувством вины и раскаянием. Она готова была возненавидеть брата за то, что он сделал. Ужасное гадкое чувство поселилось в её душе. Да разве можно желать смерти тому, кто ближе и роднее всех на всём белом свете? Тому, кто заменил отца и мать? И как же она ненавидела себя за этот мгновенный отклик в душе, за вспыхнувшую было надежду, за то, что даже осмелилась думать о том. Да разве сможет она пойти под венец с человеком, которого вынудили дать подобное обещание, воспользовавшись его угнетённым состоянием? Сделает ли её подобный брак счастливой? Как жить, зная, что отобрала даже самую призрачную надежду на счастье у того, кто дороже всех? Nicolas уже взял грех на душу, разлучив отца и сына, так неужели и она пойдёт по его стопам? Закроет глаза на всё, что ей известно и, руководствуясь исключительно собственными эгоистичными желаниями, ввергнет в пучину несчастья того, кого любит больше жизни.　

Софья нисколько не сомневалась в том, что не сможет сделать Андрея счастливым. Насильно мил не будешь — горькая прописная истина.　

Безусловно, ныне, когда состояние здоровья князя Куташева уже не вызывало прежних опасений, Софья могла бы более не думать об обещании Andre, но разве есть на земле человек, способный повелевать даже собственными мыслями? Можно заставить себя думать о чём-то, когда надобно найти способ разрешить возникшие затруднения, но нельзя заставить себя не думать. Вот и mademoiselle Куташева не могла заставить себя не думать об Андрее, об обещании, что он дал её брату и о том, что будет, коли, не дай Бог, Nicolas не оправится от своей болезни.　

От безрадостных мыслей разболелась голова, боль обручем стиснула виски, распространилась ото лба к затылку. С тяжёлым вздохом княжна слезла с подоконника и вернулась в постель. Закрыв глаза, она ещё долго лежала без движения, надеясь, что мигрень отступит, а потому задремала только под утро.　

Наступивший день сулил много нового: Марья Филипповна намеревалась показать княжне Куташевой своё имение Ракитино и познакомить её с родственниками по материнской линии.

После завтрака, заметив, что Софья сомневается в своих способностях совершить прогулку верхом, Марья Филипповна велела заложить коляску.　

— До Ракитино можно было бы и пешком дойти, — улыбнулась княгиня, устраиваясь на сидении поудобнее, — есть тропинка через рощу, но вот до дядюшки моего пешком добраться, пожалуй, будет утомительно.　

Поездка и в самом деле оказалась недолгой. Вскоре взору предстала небольшая усадьба. Деревянный дом с мезонином окружал со всех сторон цветущий сад, посыпанные гравием дорожки вели в небольшой дворик и к парадному крыльцу. Встречать дам вышел управляющий, который проживал в барском доме в отсутствие хозяев.　

Невысокий средних лет полноватый мужчина при виде барыни, вышедшей из коляски, суетливо поклонился и тотчас принялся отчитываться о состоянии дел в усадьбе. Марья Филипповна отмахнулась от него, ответив, что приехала для того, дабы показать имение родственнице, а о делах они побеседуют после.　

— У вас здесь очень уютно, — заметила Софья по завершению короткой прогулки в стенах особняка.　

— Я просила Николя отпустить меня в Ракитино, — Марья вздохнула, неспешно шагая по дорожке между цветущих яблонь. — Так было бы лучше для всех, — тихо добавила она и горько усмехнулась: — по мне, так лучше пребывать в неведении, чем делать вид, что ничего не знаешь.

— Вы о цыганке? — Софья опустила ресницы.