Фаворитка

Так продолжалось с неделю. Днем я была занята тем, что вникала в те дела, в которые раньше не совала носа. Разговаривала с другими советниками, посещала кабинеты министров, читала газеты и доступные мне донесения и документы, выданные по моему требованию и с одобрения государя. Последний сверлил меня свирепым взглядом, кажется, мечтал забрать обратно цепь советника, но стоически терпел мое возмутительное пренебрежение его особой и всяческими поцелуями, кроме воздушных, не говоря уже о чем-то большем.

Вечерами я вновь стала посещать салоны. То слушала музыку, то участвовала в обсуждении нового творения какого-нибудь модного художника, композитора или писателя, а то играла в карты. С одной такой игры меня вынесли вместе со стулом два гвардейца под предводительством Дренга.

— Если он не сожрет нас живьем, то, клянусь, я буду изводить вас, бессердечная светлость, нытьем, жалобами и призывами защитить нас, ваших друзей от злобного чудовища, пьющего наши души.

— Это шантаж, — уведомила я Олива.

— Самый настоящий и беспринципный, — заверил меня его сиятельство. — Вот уже шестой день вы не обращаете на государя внимания, и он, собрав нас, начинает выплескивать нам на головы свою желчь. С меня довольно. Я доставлю вас к нему, и нас помилуют, хотя бы меня, что уже немаловажно.

И меня доставили в королевские покои вместе со стулом, с которого не позволили встать. Злобный оглиф, оглядев дар шантажиста Дренга, мило улыбнулся и объявил:

— Все вон. Кроме ее светлости.

— Хвала Богам, — буркнул королевский виночерпий – барон Скальд.

Менее, чем через минуту, в покоях остались только мы с Ивом. Он раскинул руки, уместив их на спинке дивана, и устремил на меня пристальный взгляд, я ответила взглядом, полным внимания, но молчания нарушить не спешила.

— Поговорим? — наконец спросил монарх.

— Как угодно Вашему Величеству, — ответила я.

— Любопытно, кого здесь, кроме моего величества, заботят мои желания? — проворчал государь, я не ответила, и он вопросил: — Что, в конце концов, происходит? Мне казалось, что ты будешь довольна…

— Я довольна, — заверила я.

— Тогда откуда эта холодность? Почему ты так упорно избегаешь наших встреч? Я уже не знаю, чем купить твое внимание! — сердито воскликнул Ив, и я произнесла:

— Я не продаюсь, мой дорогой хищник. Как твоя верноподданная и патриот своей родины, я благодарна тебе за всё, что ты сделал за последние несколько месяцев. Поправки к закону, признание школ с новым для нашего времени курсом обучения, возможности не только для знати, но и для тех твоих подданных, в ком нет благородной крови – это всё необходимо государству. И раз люди приняли, значит, я оказалась права. Герцогство – этот дар был нужен тебе, а не мне. Должность советника – великая милость. Она позволит показать, что женщины могут служить государству наравне с мужчинами, правда, я останусь единственной государственной служащей еще на многие годы. И это правильно, перемены не должны быть стихийными, чтобы не вызвать недовольство и бунт.

— Тибад, — напомнил король.

— Ты разрубил цепь, сковавшую нас, но прицепил к моему ошейнику новую. Я – советник, а стало быть, теперь в полном твоем подчинении.

— Сегодняшний прием.

— Ты оказал милость детям, Ив, — заметила я. — Они – будущее Камерата, как ты верно высказался, чем поддержал нововведения. И за это я тоже тебе благодарна. Надеюсь, ордена ты не станешь причислять к милостям, за которые требуешь благодарности.

— Не причисляю, — усмехнулся монарх.

— И вот мы можем сделать вывод, что все твои благодеяния были на пользу королевству и не несут в себе моей личной выгоды…

— К чему ты ведешь этот разговор? — прищурился Ив. — Хочешь что-то попросить для себя? Проси, я готов уже, кажется, даже насобирать тебе полный ларец звезд.

— Я хочу, чтобы ты понял – я вернулась не потому, что ты принял поправки, признал мои учебные заведения, дал мне должность советника или подарил земли. К тому же Канатор – весьма сомнительный дар. В нем нет смысла, если ты не имеешь своих тайных намерений, которые не желаешь огласить. — Король промолчал. Что ж, попытка поговорить начистоту снова провалилась. Значит, время еще не пришло. В общем-то, я не к этому и вела, а потому продолжила: — Что до Тибада, то меня устраивало и прежнее положение дел, однако, признаюсь, дышать стало несколько легче. Зависимость моих начинаний от твоих прихотей угнетает…

— Да разве же я мешал тебе? — возмутился Ив. — Ради твоих начинаний я и дал тебе это графство.

— И благодаря поддержке моего рода всё получилось, — со значением отметила я. — Иначе затея могла провалиться. Ты дал мне удаленное графство, и не думая отпускать от себя. В одиночку у меня ничего бы не вышло, попросту не было бы возможности лично заниматься тем, чего я желала. Все твои милости, мой дорогой, имеют под собой подоплеку. Ты внес поправки, но наставил столько условий, что практически ничего не изменил. Ты подарил графство, но не позволил заниматься им. То же самое с герцогством. К чему оно, если я даже не могу увидеть его…

— Как-нибудь мы выберемся…