Фаворитка

Пытались со мной и флиртовать. Я получила немало цветов и подношений после отъезда гостей. Прочитав вложенные записки, я хмыкнула, представив, как перекосилось бы лицо монарха, узнай Ив об их содержании. Цветы я приняла, подарки отослала их отправителям, сразу дав понять, что ухаживания меня не интересуют.

В общем, выпроводив гостей, я призвала графа Нестдера и объявила, что отдых окончен, и нас ожидает много работы. Не скажу, что поначалу нам было просто общаться. Его сиятельство даже осмелился предложить мне покататься верхом, а «не забивать прелестную головку всяким вздором». Коротко вздохнув, я ответила:

— Вы только что наполнили мою голову вздором, господин граф. Теперь извольте заместить вздор докладом, а после, если вам хочется конной прогулки, так и быть, я составлю вам компанию.

— Но я не имел в виду себя…

— Стало быть, о прогулках мы всё выяснили. Приступим к делу. Я вас слушаю.

После того дня  мой наместник стал относиться ко мне с большим доверием и уважением. И когда я уезжала, в его глазах не было затаенной радости и облегчения. Мы распрощались, если и не как добрые друзья, то как люди, оценившие друг друга по достоинству. Он заверил, что мои распоряжения будут исполнены, и что отчеты и доклады о делах, в которых потребуется мое решения, я буду получать своевременно. Я же обещала не затягивать с ответом и принимать живейшее участие в жизни своего герцогства даже издалека.

А за прошедшие три года у нас и вовсе установилась вполне дружеская переписка, в которой мы обсуждали не только дела Канатора, но и более личные вопросы, порой даже советуясь друг с другом. Я никогда не забывала отправлять подарки на дни рождения наместника и его родных, как не забывала поздравлять и тех, с кем успела свести знакомство. Канаторцы отвечали тем же, и в мой день рождения, да и на другие праздники моя маленькая канцелярия была заполнена письмами из герцогства и из Тибада, не считая писем от тех, с кем мне довелось иметь дела.

Да-да, теперь у меня была своя канцелярия, куда поступала почта, и откуда я отправляла распоряжения. У меня имелся секретарь, помощницей у которого служила одна из дочерей Солиды Хандель – девушка весьма старательная и серьезная. Впрочем, пока оставим разговоры о моих личных новшествах, их хватало, и вернемся в Канатор, где продолжался доклад моего наместника.

— С военного фрегата «Быстрый» поступило прошение, — произнес его сиятельство, и я в недоумении воззрилась на него. — Несколько матросов вздумали бунтовать, избили двух офицеров, пытавшихся их утихомирить. Впрочем, матросы были пьяны. Их все-таки скрутили и закрыли в трюме. Утром они повинились, однако следы их неуважения к своим командирам никуда не делись.

— Чего же хотят от меня? — высказала я свое удивление. — Разве не капитан решает судьбу своей команды?

— Всё так, ваша светлость, — склонил голову граф, — он и принял решение. Всего матросов было пятеро. Выпороли всех, однако зачинщика решено повесить в назидание остальным. Прошение от приговоренного. О помиловании. Его казнь назначена на завтра.

Я откинулась на спинку кресла и постучала кончиками пальцев по столешнице, после хлопнула ладонью и велела:

— Пусть прибудут капитан и приговоренный, я хочу выслушать их обоих, после этого вынесу решение. А пока они будут добираться до дворца, вы мне расскажите о причине бунта. Сейчас отдайте распоряжение и возвращайтесь.

— Как вам будет угодно, ваша светлость, — кивнул его сиятельство и ненадолго вышел из кабинета.

Протяжно вздохнув, я поднялась из-за стола и вернулась к открытому окну. Воздух был еще теплым, осень на побережье из-за его южного расположения наступала позже, чем в столице. Здесь еще не надевали плащей. Я сознательно выторговала у короля поездку в это время года, чтобы успеть полюбоваться на задержавшееся в этих краях лето. Да и в конце зимы, когда тоже приезжала сюда, здесь уже начинала проклевываться свежая травка, так что для меня весна наступала раньше, чем для обитателей королевских чертогов. И когда я возвращалась, пробуждение природы меня ожидало и в столице.

Кстати, если вы удивились, отчего я молчу о Тибаде, то не стоит переживаний, там я бывала летом. По нашему договору с монархом, я не могла оставаться в моем графстве на тот же месяц, мне были позволены всего несколько дней, но такие поездки туда и обратно я могла совершать на протяжении всего лета. Порой Ив сопровождал меня, но чаще я ездила одна, если, конечно, не считать гвардейцев. Они и сейчас были со мной.

Однако к ним добавились и солдаты герцогской гвардии – мои личные телохранители. Король пофыркал, королевские гвардейцы тоже. Они с неожиданной ревностью отнеслись к появлению моих собственных гвардейцев, даже пытались выказывать пренебрежение, и мне пришлось вмешаться. Однако прошло время, и доблестные служаки привыкли друг к другу. И теперь мое сопровождение пестрило мундирами разных цветов: голубого – королевской гвардии и красного – Канаторского герцогства.