Фаворитка

— Ты дал мне позволение покидать Двор, если я посчитаю это необходимым, но накинул на шею цепь советника, тем самым отменив собственное слово, впрочем, не нарушив его.

— Я от данных обещаний не отказываюсь, — заверил меня государь. — И если государственные дела позволят, то я не стану препятствовать.

Усмехнувшись, я удовлетворенно кивнула, потому что получила подтверждение своим подозрениям. Никуда он меня не отпустит. А если и отпустит, то только летом в Тибад, когда в соседнем Лакасе будет находиться весь Двор. И отпустит на несколько дней, скорей всего, сам навязавшись в сопровождение. А чем такие поездки заканчивались, я прекрасно знала. Монарх будет ожидать внимания, а потом, устав бездельничать, объявит, что нас ждут важные государственные дела, и заберет с собой, не дав более ни единого дня. То же самое будет и с Канатором. А потому меня это не устраивало.

— Я желаю письменного подтверждения, — сказала я. — Мы составим с тобой договор на бумаге, который ты подпишешь и поставишь печать. Иначе с тобой дел иметь невозможно. Ты слишком коварен, мой дорогой хищник. И это именно то, что я прошу для себя. Только это.

Теперь усмехнулся монарх. Он вновь прищурился и покачал головой:

— Опасаюсь, что именно этого я сделать не могу.

— Как угодно моему господину, — ответила я и поднялась со стула. После присела в реверансе и спросила: — Позволено ли мне будет оставить вас, государь.

— Нет, — ответил король, и я улыбнулась:

— Благодарю.

А затем направилась к двери. Когда мне было семнадцать, я бы не осмелилась на подобную дерзость. Когда мне было девятнадцать, я бы осталась на месте и попыталась достучаться до монарха. Так бы я поступила еще три месяца назад, но сейчас условия изменились. Я знала, что он проглотит и это, потому что Ивер Стренхетт был охотником, и он сам любил загонять добычу. А значит, применив силу или добившись своего угрозой, он не испытает удовольствия от победы.

— Стоять! — прогромыхал мне вслед голос венценосца.

Я остановилась, затем неспешно развернулась к нему и застыла в ожидании. Государь поднялся на ноги и также неспешно направился ко мне. Он остановился в шаге от меня и некоторое время сверлил меня тяжелым взглядом.

— Не много ли себе позволяешь? — наконец спросил Ив.

— Ты волен найти кого-то более сговорчивого, — спокойно ответила я. — Нам обоим известно, сколько алчущих твоих милостей ожидают, когда ты охладеешь ко мне и обратишь взор на более податливых и послушных.

Он покусал губы, а после спросил:

— Чего ты добиваешься, Шанни? Разве же я не показал, что из всех выбираю тебя одну? Разве же не стараюсь искупить свою вину? К чему эта дерзость?

Я бы могла ему сказать, что легкие победы не оставляют следа в памяти, но не стала. Впрочем, сейчас я не наказывала его или пыталась проучить, но он должен был начать считаться не только со своими желаниями, но и с моими. До этого момента он шел мне навстречу, когда ему это было выгодно. Теперь я хотела, чтобы мы говорили на равных… почти. Оспаривать его главенство я не собиралась, но и сдавать позиции даже из опасения за мой род и мое дело не собиралась.

— А я разве не показала своей готовности вновь принять тебя? Разве же я не осталась верна? — спросила я в ответ. — К чему недоверие?

— Почему – недоверие? — изумился король.

— Если бы ты доверял мне, то не опасался выполнить мою просьбу, — заметила я. — Неужели ты думаешь, что я затребую больше того, что ты можешь мне дать? Всего лишь хочу, чтобы между нами было всё честно и открыто, без подвоха и лазеек, которыми ты будешь пользоваться, а я скрежетать зубами и копить обиды. Только и всего, — я улыбнулась и шагнула к нему. А затем, накрыв плечи монарха ладонями, поцеловала его в уголок губ и отступила. — Если ты хочешь, чтобы я верила тебе, то и ты верь мне.

— Хорошо, — спустя томительное мгновение, кивнул Ив. — Но я тоже буду ставить условия.

— Мы всё обговорим, — согласилась я и направилась к его личному кабинету. — Приступим.

А спустя полтора часа, после споров и небольшой ссоры, король поставил свой росчерк на новоявленном документе. Затем, опять же по моему требованию, скрепили большой королевской печатью, и я спрятала договор в потайной карман. После поцеловала монарха, благодаря его за сговорчивость, и отступила:

— Доброй ночи, Ив.

— И всё? — изумился он. — Но я думал, что благодарность будет более… значимой.

— Я не продаю свои ласки, милый, — напомнила я с улыбкой. — Я дарю их по своему желанию. А сегодня я слишком устала от нашего спора. Доброй ночи, Ваше Величество.

Сказав это, я направилась к выходу из его покоев, а вслед мне понеслось рычание:

— Зар-раза!

Скрыв смешок, я вышла в коридор. Может мне и хотелось остаться, но этого я делать не стала. Близость не могла быть благодарностью, он не должен был воспринимать наши отношения так. Так что душой я не покривила – в его объятьях я желала быть без всяких условий. На следующий день я уже не бегала от короля, но еще удерживала его на расстоянии, позволив только поцелуи.