Фавориты Фортуны

Я с большим удовольствием отказываю тебе в награде, которую предлагали отнюдь не за отрезанную голову мятежника. Награда предлагалась за информацию, сообразуясь с которой мы сможем решить, арестовать нам Квинта Сертория или казнить его. Если в копии нашего объявления о награде, которую ты увидел, не оговаривалось, для чего нам требуется информация, вини в этом писаря. Хотя я таких ошибок не встречал. Ты, Перперна, родился в семье консула, был сенатором и претором. Тебе следовало понять это.

Полагаю, ты станешь преемником Квинта Сертория и возглавишь его армию. Мне доставляет огромное удовольствие сообщить тебе, что война продолжится, пока последний предатель не ляжет в могилу и последний мятежник не будет продан в рабство.

Когда Испания узнала о смерти Квинта Сертория, его испанские приверженцы скрылись в Лузитании и Аквитании. Даже некоторые из римских и италийских солдат Сертория покинули Перперну. Перперна построил в боевой порядок всех, кто решил остаться, и в мае смело вышел из Оски, чтобы дать бой Помпею, чей резкий ответ чрезвычайно рассердил его. Кем считает себя этот пиценский выскочка, отвечая от имени Цецилия Метелла? Хотя, следует признать, Цецилий Метелл вообще не ответил.

Сражения как такового не получилось. Перперна наткнулся на один из легионов Помпея, занимавшийся сбором фуража южнее Помпелона. Солдаты рассеялись, у них было несколько десятков телег, запряженных волами. Увидев остатки армии Сертория, люди Помпея укрылись в глубоком ущелье. Перперна в приподнятом настроении стал их преследовать. Только когда все до последнего солдата вошли в ущелье, Помпей захлопнул ловушку. С обеих сторон ущелья из укрытий выскочили тысячи его воинов. Они уничтожили остатки армии Квинта Сертория.

Легионеры отыскали Перперну, спрятавшегося в чаще, и притащили его к Авлу Габинию, который сразу же повел пленника к Помпею. Серый от ужаса Перперна пытался торговаться за свою жизнь, предложил Помпею все личные документы Квинта Сертория, которые, скулил он, подтвердят тот факт, что в Риме имеется много важных людей, желавших победы Сертория, дабы впоследствии он захватил власть и реорганизовал Рим по принципам Мария.

– Какими бы они ни были, – сказал Помпей с каменным лицом и стеклянными голубыми глазами.

– Кто – они? – дрожа, переспросил Перперна.

– Принципы Мария.

– Пожалуйста, Гней Помпей, умоляю тебя! Только позволь мне дать тебе эти письма, и ты увидишь сам, как я прав!

– Очень хорошо, дай их мне, – коротко бросил Помпей.

Чувствуя огромное облегчение, Перперна рассказал Авлу Габинию, где искать документы (он носил их с собой, боясь оставить в Оске). С нескрываемым нетерпением он ждал, пока посланный наряд не вернулся. Двое принесли большой сундук и поставили его у ног Помпея.

– Откройте, – сказал Помпей.

Он опустился на корточки и долго рылся в свитках. Иногда он развертывал лист, читал его, кивая, что-то бормоча. Большую часть содержимого сундука он быстро просмотрел. Некоторые записи вызвали у него удивление. Когда сундук опустел, Помпей поднялся. Огромная кипа документов лежала в беспорядке на утоптанной траве.

– Собери весь этот хлам и сожги его здесь и сейчас, на моих глазах, – повелел Помпей Авлу Габинию.

Перперна ахнул, но ничего не сказал.

Когда содержимое сундука горело ярким пламенем, Помпей, вскинув голову с выражением глубокого удовлетворения на лице, приказал Габинию:

– Убей этого червя.

Перперна умер от меча римского легионера – и война в Испании закончилась в тот самый момент, когда его голова скатилась на залитую кровью землю.

– Ну вот и все, – молвил Авл Габиний.

Помпей пожал плечами:

– Наконец-то избавились.

Они оба стояли, глядя на лицо Перперны, с глазами, вылезшими из орбит от ужаса. Потом Помпей отвернулся и пошел к легатам, которые хорошо знали, что нельзя вмешиваться, когда их не зовут.

– Тебе обязательно надо было сжигать эти документы? – спросил Габиний.

– Да.

– Не лучше ли было привезти их в Рим? Тогда стали бы известны все изменники.

Помпей покачал головой, засмеялся:

– Для чего? Чтобы дать работу суду по делам измены на сто лет вперед? Иногда лучше поступить по-своему. Предатель не перестанет быть предателем только потому, что свидетельства, изобличающие его измену, превратятся в дым.

– Я не совсем понимаю.