Фавориты Фортуны

Во взгляде, которым Сервилия удостоила это бедное создание, не было ни любви, ни жалости. Сервилия презирала ее, хотя и не так, как ее мать.

— Что ты теперь будешь делать? — спросила Порция Лициниана.

— Как можно скорее выйду замуж.

— Снова замуж! Для женщины твоего положения это неприлично. Вот я, например, вновь не вышла замуж, когда овдовела.

— Наверно, никто не выразил желания, — сладким голосом произнесла Сервилия.

Какой бы толстокожей ни была Порция Лициниана, тем не менее она ощутила болезненность укола и величественно поднялась со стула.

— Я выполнила мой долг и выразила соболезнование, — проговорила она. — Пойдем, Гнея, нам пора. Мы не должны мешать Сервилии в ее поисках нового мужа.

— Скатертью дорога, старые verpa! — сказала Сервилия, когда они ушли.

Таким же нежеланным, как Порция Лициниана и Гнея, был и ее третий посетитель, который прибыл вскоре после их ухода. Самый молодой из шестерых друзовских сирот, Марк Порций Катон был сводным братом Сервилии по матери, сестре Друза и Мамерка.

— Мой брат Цепион тоже пришел бы, — сказал молодой Катон жестким, немелодичным голосом, — но его нет в Риме, он с армией Катула — в чине контубернала, если ты знаешь, что это такое.

— Я знаю, что это такое, — мягко сказала Сервилия.

Толстокожесть Порции Лицинианы была истинным шелком по сравнению с непробиваемостью Марка Порция Катона, так что сия колкость была проигнорирована. Теперь ему исполнилось шестнадцать лет, он стал мужчиной, но все еще жил под опекой Гней и ее матери, как и его сестра Порция. Некоторое время назад Мамерк продал дом Друза. Они все обитали сейчас в доме отца Катона.

Из-за массивного, острого как лезвие, орлиного носа Катона никак нельзя было назвать красивым. Однако это был весьма привлекательный юноша, с чистой кожей, большими, выразительными глазами мягкого серого цвета, коротко остриженными каштановыми волосами и хорошо очерченным ртом. Но для Сервилии он был сущим чудовищем — шумливый, не желающий учиться, бесчувственный и неуживчиво задиристый. Младший Катон был как бельмо на глазу у своих старших братьев и сестер еще с того времени, как начал ходить и говорить.

Между ними было десять лет разницы, они родились от разных отцов. Сервилия была патрицианкой, чей род восходил к эпохе римских царей, в то время как Катонова ветвь тянулась к кельтиберской рабыне Салонии, второй жене Катона Цензора. Для Сервилии этот позор, которым ее мать запятнала свою семью и семью ее мужа, был невыносим, и она видеть не могла ни одного из своих троих младших родственников без того, чтобы не стискивать зубы от ярости и стыда.

Вряд ли Катон чувствовал какое-либо социальное клеймо. Он непомерно гордился прапрадедом Цензором и считал свою родословную безупречной. Поскольку аристократический Рим простил Катону Цензору его второй брак (женитьба на бывшей рабыне была чем-то вроде хитрой мести снобу-сыну от первой жены, Лициний), молодой Катон мог надеяться на карьеру в Сенате и весьма вероятно на консульство.

— Дядя Мамерк, оказывается, выбрал тебе неподходящего мужа, — заметил Катон.

— Это не так, — ровным голосом возразила Сервилия. — Он очень подходил мне. В конце концов, он был из Юниев Брутов. Плебей, может быть, но безупречен.

— Почему ты никогда не поймешь, что происхождение значит куда меньше, чем поступки человека? — удивленно спросил Катон.

— Не меньше, а неизмеримо больше.

— Ты невыносимый сноб!

— Да, это так. И благодарю богов за это.

— Ты погубишь своего сына.

— Это еще посмотрим.

— Когда он немного подрастет, я заберу его под свое крыло. Это выбьет из него все социальные претензии.

— Только через мой труп.

— А как ты меня остановишь? Мальчик не может быть навечно пришит к твоему подолу! Поскольку у него нет отца, я возьму на себя его обязанности.

— Ненадолго. Я снова выйду замуж.

— Повторный брак не к лицу аристократке! Я скорее подумал бы, что ты намерена подражать Корнелии, матери Гракхов.

— Я слишком благоразумна. Римская аристократка из рода патрициев обязана иметь мужа, чтобы гарантировать свое превосходство. Конечно, мужа такого же знатного, как она.

Катон засмеялся — словно заржал.

— Ты хочешь сказать, что собираешься выйти замуж за какого-нибудь высокорожденного фигляра вроде Друза Нерона?

— Это моя сестра Лилла замужем за Друзом Нероном.

— Они не нравятся друг другу.

— Я очень переживаю за них.

— Я женюсь на дочери дяди Мамерка, — самодовольно сообщил Катон.

Сервилия удивленно уставилась на него и фыркнула:

— Не выйдет! Несколько лет назад Эмилия Лепида была обручена с Метеллом Сципионом, когда дядя Мамерк находился с его отцом, Пием, в армии Суллы. И по сравнению с Метеллом Сципионом, Катон, ты — сморчок!

— Это ничего не значит. Пусть Эмилия Лепида и была помолвлена с Метеллом Сципионом, но она не любит его. Они все время ссорятся. И к кому она повернется, когда он сделает ее несчастной? Ко мне, конечно! А я женюсь на ней, будь уверена!

— Неужели нет ничего под солнцем, что сможет пробить твое невероятное самодовольство? — воскликнула Сервилия.

— Если и есть, я этого не встречал, — ответил он невозмутимо.