Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

У Бирона были апартаменты во дворце императрицы, где он жил со своей семьей. Там же находились его личная канцелярия, где готовили «экстракты» из документов, которые требовали рассмотрения императрицы, и приемная с двумя отделениями — для знатных и для незнатных. В его задачу входило ежедневно докладывать императрице о тех делах, которые считали важными, он сам, Миних или Остерман. И Анна Иоанновна выслушивала его и принимала решения. Бирон при Анне Иоанновне был, по сути, тем же, кем Меншиков при Петре, а что масштаб личности Анны не шел в сравнение с личностью ее дяди, то в мире в тот период мало нашлось бы монархов, равных по энергии Петру. Но, в отличие от Меншикова, Бирон никогда не рвался к высшей власти, он не пытался управлять Россией. Он управлял Двором императрицы и учил русский язык, возможно, для того, чтобы лучше понимать, что говорят за его спиной. В архивах сохранилась его тетрадка с упражнениями.

Поразительно, но даже когда он попал под следствие после смерти Анны Иоанновны, никто не обвинял его в вымогательстве взяток. Разумеется, Бирон получал ценные подарки от дворян, чьи просьбы выполнял, но никогда не «клянчил» их.

Ледяной дом и прочие затеи

«Императрица хотела непременно, чтобы двор ея не уступал в пышности и великолепии всем другим европейским дворам. Она учредила множество новых придворных должностей; завела итальянскую оперу, балет, немецкую труппу и два оркестра музыки, для которых выписывались из-за границы лучшие артисты того времени; приказала выстроить, вместо довольно теснаго императорскаго зимняго дома, большой трехэтажный каменный дворец, вмещавший в себе церковь, театр, роскошно отделанную тронную залу и семьдесят покоев разной величины. Торжественные приемы, празднества, балы, маскарады, спектакли, иллюминации, фейерверки и тому подобныя увеселения следовали при дворе безпрерывно одни за другими». Любовь императрицы к пышности и блеску не только истощала государственную казну, но вовлекала в громадные расходы придворных и вельмож. «Придворные чины и служители, — говорит в своих записках Миних-сын, — не могли сделать лучшаго уважения государыне, как если в дни ея рождения, тезоименитства и коронования, каждогодно праздновавшиеся с великим торжеством, приезжали во дворец в новых и богатых платьях. Разумеется, лица, имевшия доступ ко двору, соревнуя друг перед другом, лезли, как говорится, из кожи, чтоб угодить императрице и обратить на себя ея внимание. Многие из них в короткое время проживались совершенно, раззоряли свои имения и затем, для добывания средств, обращались к казнокрадству, которое развилось до поражающих размеров. Роскошь и мотовство, поощряемые государыней, стали считаться достоинством, дававшим более прав на почет и возвышение, нежели истинныя заслуги».

«При дворе велись азартныя игры и нередко в одну ставку в фараон или кинце (Quinze) проигрывалось до двадцати тысяч рублей. Сама императрица не была пристрастна к игре, и если играла, то для того, чтобы проиграть. В таких случаях, она держала банк и ставить могли лишь те, кого она называла. Выигравший тотчас же получал деньги, а с проигравшаго императрица никогда не требовала уплаты.

Попойки, которыми прежде непременно оканчивались всякия торжества и собрания, теперь были совершенно изгнаны из придворных обычаев, потому что Анна Иоанновна не могла видеть и боялась пьяных. Только один день в году, как исключение, посвящался Бахусу, именно 19-го января, когда праздновалось восшествие на престол императрицы. В этот день каждый из придворных даже был обязан, опустившись на одно колено перед государыней, выпить огромный стакан венгерскаго вина. Впрочем, случалось иногда, после военных экзерциций или в навечерие больших праздников, что императрица сама подносила по бокалу вина придворным и гвардейским офицерам, являвшимся для целования ея руки.

Известно, что господствующей страстью Бирона были лошади. По его желанию, знаменитый архитектор Растрелли воздвигнул, вблизи дворца, огромный манеж, или, как тогда называли, „конскую школу“, содержание которой обходилось казне ежегодно до 100 000 рублей. Анна Иоанновна, посещавшая манеж сперва из угождения своему любимцу, потом сама пристрастилась к лошадям и, несмотря на свои сорок лет и полноту, даже выучилась ездить верхом. В манеже для нея была отделана особая комната, где она нередко занималась делами и давала аудиенции.