Федор Достоевский. Единство личной жизни и творчества автора гениальных романов-трагедий [litres]

По записным книжкам Достоевского можно проследить, как сильно занимала его проблема тона повествования

. Задумав новый роман, он прежде всего спрашивает себя: как рассказывать? От имени автора, вездесущего и всевидящего, или от имени рассказчика, свидетеля событий? Будет ли повествование сухой протокольной записью фактов или эмоциональным рассказом лично заинтересованного участника? Наибольшие колебания заметны в работе над «Преступлением и наказанием». Первоначальная редакция была составлена в виде исповеди преступника. «Игрок», «Подросток» и «Бесы» написаны от имени рассказчика. В «Идиоте» повествует сам автор, а в «Братьях Карамазовых» функция рассказчика-хроникера почти незаметна. Достоевский постоянно тяготел к личному, лирическому тону рассказа, но не всегда мог преодолеть связанные с ним трудности: свидетель-информатор не годился в герои; должность осведомителя неизбежно отводила его на второй план. Так разрешен был вопрос в «Бесах», где рассказчик – безличное существо, простой обыватель, один из членов кружка Степана Трофимовича. В «Подростке» была сделана попытка совмещения в одном лице рассказчика и героя. Аркадий Долгорукий рассказывает о себе, своей жизни и своей «идее», но и он не долго удерживается на пьедестале героя и, уступая место Версилову и Ахмаковой, незаметно спускается до роли простого рассказчика. Неразрешенное противоречие между тоном «протокола» и тоном «исповеди» – важнейшая особенность стилистики Достоевского.

В романе «Униженные и оскорбленные» любовные отношения связывают не двоих, как обыкновенно, а всегда троих. Наташа стоит между Алешей и Иваном Петровичем. Одного она любит, другой любит ее. Иван Петрович помещен между любящей его Нелли и любимой им Наташей. Алешу любит Наташа, а он любит Катю. Эта троичность в человеческих взаимоотношениях устанавливается Достоевским как психологический закон и выражает что-то очень глубокое и таинственное в его искусстве. Во всех его произведениях герой стоит между двумя героинями или героиня между двумя героями.

В повестях докаторжного периода мы видели: Вареньку между Девушкиным и студентом Покровским («Бедные люди»), Катерину между Ордыновым и Муриным («Хозяйка»), Настеньку между мечтателем и женихом («Белые ночи»), Александру Михайловну между мужем и возлюбленным («Не-точка Незванова»). То же соотношение неизменно повторяется и в больших романах. В «Преступлении и наказании» перед нами троица: Свидригайлов – Дуня – Разумихин. В «Идиоте» две троицы: Мышкин – Настасья Филипповна – Рогожин и Настасья Филипповна – Мышкин – Аглая. В «Подростке» Версилов помещен между женой и Ахмаковой; в «Бесах» Ставрогин между Дашей и Лизой и Лиза между Ставрогиным и Маврикием Николаевичем. Наконец, в «Братьях Карамазовых» мы находим три троицы: Митя между Грушенькой и Катериной Ивановной, Катерина Ивановна между Митей и Иваном, Грушенька между Митей и Федором Павловичем. Достоевский только упоминает о счастливой любви, но изображает всегда любовь несчастную. Любящий не любим, а любимый не любит. В его романах любовь никогда не довлеет себе, не завершается между двумя; кольцо ее размыкается третьим. Троичность свидетельствует о естественной трагичности любви в этом мире

, о ее неисцелимой ране.

Если Иван Петрович только мнимый герой, то кто же настоящий? Композиция «Униженных и оскорбленных» напоминает шкатулку с двойным дном. Потайной ящик медленно приоткрывается, и загадка построения выясняется лишь в финале. А до тех пор читателю кажется, что роман написан не о герое, а о двух героинях. Передний план ярко освещен; на авансцене стоят две девушки – Наташа и Нелли, и разыгрываются две любовные драмы. Можно подумать, что автор возвращается к ситуации, намеченной в «Неточке Незвано-вой»: к противоставлению «гордой» и «кроткой». Но Наташа и Нелли тоже мнимые героини. Они лишь до времени заслоняют собой главного героя; за освещенной авансценой, на которой они действуют, существует задний план, погруженный в таинственный полумрак. От него постепенно отделяется фигура князя Валковского, медленно растет и перерастает, наконец, всех действующих лиц. Напряженность интереса поддерживается постепенным передвижением планов.

Настоящий герой романа – князь Валковский; все скрытые пружины действия в его руках, его злая воля определяет судьбу всех персонажей. В первой части он отсутствует: о нем только говорят неясно и загадочно. Вторая часть начинается с его возвращения; он носит благородную маску, но действует обманом и коварством. В третьей части, в сцене в ресторане, он срывает маску и выступает во всем своем безобразии. В четвертой – исчезает, но мы узнаем о полном его торжестве. Эта последовательность раскрытия личности загадочного героя характерна для романической техники Достоевского. Так и Ставрогин в «Бесах» показан сначала в сплетнях и слухах, потом в действии и, наконец, в «идее».