Фехтовальщица (СИ)

Де Шале, прикрыв рот перчатками, приглушенно захохотал. Франсуаз, спрятавшись за веером, тоже тихо засмеялась. На них оглянулись, но, к счастью, приветственный спич финансиста закончился, и все общество вслед за молодой королевской четой стало плавно перетекать в театральную залу.

Женька сначала думала, что может пройти в любую ложу, однако Огюст, появившийся перед ней, словно джин, предостерег ее от этой серьезной ошибки. У каждого здесь было свое, строго установленное рангом, место. Слуга посадил фехтовальщицу в ложу с Люсьеном де Боном, и пока представление не началось, девушка расспросила своего тонкокожего соседа о гостях, которые располагались в ложах на другой стороне залы.

Де Бон оказался довольно словоохотлив, остроумен и доброжелателен. Он с большим удовольствием представил гостей, а вместе с ними и свое остроумие неопытной провинциалке. О родственниках короля Люсьен говорил иронично, но почтительно, о его врагах — язвительно, о кавалерах и фрейлинах — насмешливо. Де Жуа и де Брюса он назвал дворцовыми разбойниками, Виолетту холодной злючкой, а принца Конде воителем с бумажной шпагой. Назвать так отца будущего главы оппозиции против Мазарини, Люсьен абсолютно не постеснялся. По его словам выпады принца в сторону своего монаршего кузена смешили не только двор, но и весь Париж, поэтому острить здесь было можно, сколько угодно. О Клементине де Лавуа, имя которой упоминала Шарлотта, де Бон отозвался с той же насмешкой:

— Лучше бы завела себе хорошего дружка. На что ей эта благотворительность? Наши дамы подозревают, что у нее кривые ноги. Ну, кому при такой фигуре, придет в голову давать обет безбрачия даже из любви к королю?

Клементина де Лавуа — стройная девушка с пепельными волосами, действительно была далеко не дурнушкой и ее странное решение заниматься бедняками, а не салонами вызывало в обществе понятное недоумение.

Когда в ложе появился со своим пажом де Шале, Женька спросила и о нем.

— Маркиз де Шале? — улыбнулся де Бон. — Его рекомендовал королю Ришелье.

— Ришелье? Зачем?

— Чтобы его величество больше не пытался сам заниматься политикой. Теперь маркиз Старший Смотритель королевского гардероба и фаворит короля.

— А что значит «фаворит»?

— Вы, в самом деле, не знаете, что это значит, госпожа де Бежар? — повернул к Женьке свое улыбчивое прозрачное лицо Люсьен.

— Знаю, но некоторые…

— Тише-тише, не стоит так резко дергать одеяло с чужой постели. Господин де Шале всего лишь сопровождает его величество на охоту, танцует главные роли в королевских балетах и читает на ночь Гомера.

— Читает на ночь, говорите?

— Да, его величество любит книги о великих деяниях. Господин де Шале неплохо устроился, сударыня. Он же советует, каких лучше девушек пригласить в штат королевы. Вы случайно, уже не имели с ним приватной беседы, госпожа де Бежар? — лукаво улыбнулся де Бон.

— Какой еще приватной беседы?

— Ну, понятно какой!

— Ничего я с ним не имела, сударь.

— Чем же тогда вы расположили к себе короля?

Фехтовальщица пожала плечами — она сама еще не могла понять этого.

В одну из лож зашел сын Файдо, и де Бон немедленно высмеял его костюм, недостатки внешности и притязания.

— Эти новые дворяне так тщатся выглядеть аристократами! Смотрите-ка, он даже со шпагой и говорят, берет уроки фехтования у так называемого дворянина — господина де Санда.

— Почему у «так называемого»? Вы его не любите?

— Даниэля де Санда любят только жены наших пузатых финансистов да куртизанки, остальные побаиваются или презирают. Он уже давненько позорит свой дворянский титул низким предпринимательством. Открыл школу, да еще сам же дает уроки!

В ложу к сыну Файдо присоединились его сестры. Де Бон снисходительно улыбнулся в перчатки.

— Довольно милы, — кивнул он на девушек, — и весьма богаты. Может быть, мне тоже жениться на деньгах их папочки?

— Хм, — усмехнулась фехтовальщица. — Что-то и вы заговорили, как «низкий предприниматель», сударь.

— Каюсь. У кого не закружится голова, узнав о доходах этого мешочника? Один этот дом чего стоит! Теперь к ним прибавится и дело покойного Перрана.

— Перрана?

— Не слышали? Тоже откупщик. Его на днях прибили на Орлеанской дороге, и король отдает его откуп Файдо.

— Файдо отдано дело Перрана? А вы не думаете, что…

— Тише.

В центральной ложе появился король, и все стихло. На середину залы выплыл причудливо одетый персонаж и, отпустив несколько витиеватых комплиментов королевской ложе, ввел зрителей в суть представления.

— Это очень забавная история! — провозгласил он. — Прелестная и хитрая Коломбина дурачит своими выходками влюбленных в нее кавалеров! И Пьеро, и Арлекин, и Капитан, и Пульчинелло, и Панталоне — все, все, все становятся игрушками в ее нежных ручках! Но не перехитрит ли Коломбина самое себя в этом затейливом, придуманном ею самой, карнавале?