Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

После визуального осмотра Гривицкого редута главнокомандующий объехал тот осадный участок, который занимали румынские войска. Его сопровождал князь Карл. Возвратившись от румын, Николай Николаевич собрал начальников русских осадных сил и сделал им внушение за организацию осадного быта:

   — Совестно было мне смотреть, насколько у них больше порядка, чем у нас. Бивачные места выбраны тщательно, устроены красиво и аккуратно. Внутренняя отделка землянок — на отличку. Везде чисто, порядливо и изящно. К траншеям для стрелков прорыты углублённые ходы...

Корпусные командиры отмалчивались, глядя перед собой. А великий князь продолжал:

   — Даже для лошадей на коновязях румыны устроили соломенные навесы. А у нас этого нет даже для царских лошадей...

Карл Румынский пригласил главнокомандующего посетить его штаб в деревне Врбица, недалеко от Порадима, в котором союзный монарх прожил всю осаду. Обед закончился вручением румынских орденов «с мечами» русским гостям.

...Осада Плевны отвлекала на себя значительные силы русской и румынской армий. В середине сентября стало известно, что турки стянули в крепость Силистрию значительные силы и, по данным из Бухареста, собираются сделать «диверсию» на левый берег Дуная. Переправочных средств для этой цели у Силистрии имелось немало, то есть вызрела угроза тылам и коммуникациям осадных сил под Плевной.

Николая Николаевича-Старшего такие сведения не на шутку встревожили. Осман-паша вполне реально мог попытаться выйти из крепости, согласуя свои действия с силистринским гарнизоном. Великому князю пришлось немало времени провести в раздумьях над картой театра войны. Затем он отдал два приказа:

   — Задержать в Валахии идущие походным маршем 24-ю пехотную и 1-ю кавалерийскую дивизии впредь для разъяснения обстоятельств.

   — Начальнику Нижне-Дунайского отряда генералу Циммерману произвести в сторону Силистрии угрожающую демонстрацию.

В итоге в силистринском «узле» ничего взрывоопасного не случилось. Более того, в русской главной штаб-квартире поставили под сомнение достоверность полученной из Бухареста информации. Вполне возможно, она была «подброшена» союзникам противной стороной.

* * *

21 сентября была сделана ещё одна попытка завязать прямые переговоры с Осман-пашой. Великий князь поставил перед переводчиком-драгоманом Макеевым такую задачу:

   — Постарайтесь лично встретиться с пашой и убедить его в бесплодности дальнейшего сидения в Плевне. Скажите ему, что в европейских столицах считают, что султан эту войну уже проиграл и что Константинополь находится под ударом русской армии.

   — А если Осман-паша, ваше высочество, откажется это понимать?

   — Тогда скажите ему, что тогда ни он лично, ни его голодные аскеры никаких почестей в плену не получат...

После простой предварительной договорённости сторон драгоман Макеев с белым флагом в сопровождении юнкера Татищева и шести рослых красавцев из лейб-гвардии Казачьего полка отправился к месту встречи. Оно было назначено на Гривицком шоссе. Там парламентёров поджидал полковник генерального штаба Тевфик-бей с адъютантом, двумя офицерами и четырьмя нижними чинами. Количество людей было обговорено заранее.

После обмена взаимными приветствиями на турецком языке в духе восточной вежливости Тевфик-бей спросил Макеева:

   — Вам известно содержание посланного ранее письма Осман-паши?

   — Да, его содержание мне известно от великого князя.

   — Вы прибыли вместе с великим князем или только сегодня?

   — Нет, вместе с великим князем. И он приказал мне переговорить с самим Осман-пашой. А потому при всём моём уважении к вам я прошу позволения видеться и говорить с самим пашой.

   — Будьте добры сами это написать паше, потому что он приказал мне говорить с вами.

Макеев написал Осман-паше записку по-турецки, с которой адъютант Тевфик-бея ускакал в близкую Плевну. Через полчаса другой адъютант привёз ответ. Осман-паша очень извинялся, что по нездоровью не может прибыть на встречу, и просил передать всё, что нужно, Тевфик-бею.

Теперь о дальнейших переговорах не могло быть и речи. Поэтому драгоман вместе с юнкером Татищевым ограничились в беседе с Тевфик-беем только вопросом об уборке тел убитых, обосновывая такую просьбу санитарной необходимостью для обеих сторон.

Тевфик-бей возразил русской стороне:

   — Допустить вас убирать трупы у наших редутов — значит дать вам возможности осмотреть вблизи наши укрепления.

Макеев ответил:

   — Уборкой будут заниматься не офицеры и солдаты, а санитары. В соответствии с известными вам международными правилами.

На это Тевфик-бей ответил целой речью, тонкой и умной:

   — Я не дипломат, буду говорить вполне откровенно. Мне странно, что вы поднимаете этот вопрос теперь, а не три недели тому назад, когда всё было бы понятнее. Ваши мёртвые гораздо ближе к нашим укреплениям, чем к вашим: если мы допустим вас до уборки, то позволим вблизи разглядывать и наши укрепления, и всё, что у нас делается. Скажите по совести: разве вы позволили бы это на нашем месте?