Феликс и Незримый источник и другие истории

– Бамба пошел на страшный риск, укрыв меня в своем доме. Обстановка была такая накаленная, что, если бы милиционеры узнали об этом, они бы тут же казнили его за «предательство». Этот человек вел себя как герой, даже не осознавая этого: много дней он ходил по краю пропасти, скрывал все от своей родни, утешал и поддерживал меня, обнимая, заглушая мои рыдания, осушая мои слезы краешком своего бубу. И однажды ночью, когда резня слегка поутихла, мы с ним бежали. Целую неделю мы шли пешком до Дакара, и там Бамба нашел приют для нас обоих у своего родственника. Я уже немного пришла в себя. Как только представился удобный случай, он посадил меня в самолет, летевший в Париж, где работал его кузен.

Мама помассировала лодыжки и через силу улыбнулась нам – Сент-Эспри и мне.

– Ну а продолжение моей жизни вам известно, поскольку вы стали ее частью.

Мы долго молчали. И тут Мама прибавила:

– Ах да… забыла сказать. Бамба ведь дал мне денег, чтобы устроиться в Париже. Он меня уверял, что это сбережения моих родителей: мол, ему удалось разыскать их в развалинах нашего сгоревшего дома. Дорогой Бамба… я до сих пор не знаю, правда это или нет…

В последующие дни Папа Лум занимался тем, что укреплял Мамино здоровье, – он настоял на том, чтобы мы еще немного пожили у реки.

Они с Мамой сидели на берегу, у самой воды, беседовали или же просто молчали, но их молчание было полно невысказанных мыслей.

А я рассматривал пиро́ги с острыми носами, похожими на рыбьи, любовался жеманной поступью серых цапель, восхищенно следил за полетом розовых фламинго. Что касается Сент-Эспри, то он либо сидел под деревом, листая свою Библию, либо осваивал волоф, болтая с прохожими, рыбаками, пастухами, странниками, торговцами и контрабандистами. Если послушать его вечерние рассказы об этих встречах, то создавалось впечатление, что здешний берег, с виду необитаемый, позволял общаться с таким же множеством людей, как какой-нибудь парижский бульвар по субботам.

Знахарь периодически вручал Маме тотем, приказывая ей поклоняться ему.

Однажды я подслушал их разговор на эту тему:

– Прими свой тотем и попроси его принять тебя. Это лев. От него ты унаследовала гордый, независимый нрав и любовь к мясу, но тебе пока еще не передалось его чувство ответственности за свою семью. Чтобы считаться «королем» территории, лев защищает ее от других хищников и оберегает свою семью. Иными словами, исполняет свой долг. А ты забыла о своем «королевстве», о своем долге, о своих предках.

Мама пристыженно всхлипнула. Но Папа Лум безжалостно продолжал:

– Мало того, ты забыла о своей нынешней семье. Во-первых, о своем сыне…

– О мой дорогой Феликс… – прошептала Мама со слезами в голосе.

– Затем о своем муже.

Тут Мама напряглась и перестала причитать. Однако Папа Лум, ничуть не удивленный этой неожиданной сдержанностью, настойчиво повторил:

– Ну что же ты – давай поважничай, изобрази равнодушие.

– Я свободна!

– Если ты свободна, то должна ясно сознавать, почему поступаешь так, а не иначе. А ты не можешь это объяснить.

– То есть?..

– Ты отказываешься соединиться с мужчиной. Почему?

– Моя свобода…

– Свобода – это не цель, но средство, помогающее быть самим собой. Почему же ты не хочешь вступить в брак?

– Я…

– Когда-то ты спаслась от резни благодаря своей независимости. Если бы ты не пряталась в листве баобаба, чтобы читать, тебя истребили бы вместе со всей твоей семьей. И вот поэтому ты себя убедила, что, оставаясь одинокой, ни с кем не связывая свою судьбу, ставя себя превыше всех и всего, ты избежишь опасностей.

– Может быть… – признала Мама дрогнувшим голосом.

– Может быть, но не наверняка. Фату, ты выбрала хорошего производителя, чтобы родить сына, хвалю! Но теперь ты недооцениваешь свой выбор, и напрасно: этот мужчина способен стать хорошим мужем и хорошим отцом.

– Вот как?! – вскипела Мама и вскочила на ноги, готовая прервать этот разговор.

Но знахарь только улыбнулся:

– Когда ты утратила разум, он заботился о Феликсе так же хорошо, как ты. Да-да, заботился – о своем сыне и о своей возлюбленной. Не будь этого путешествия, которое он организовал, ты покинула бы этот мир и сейчас блуждала бы в дебрях безумия. А безутешный Феликс оплакивал бы тебя.

Мама виновато понурилась. Ее волосы – жесткие, растрепанные – походили на львиную гриву.

– Гордячка! Настоящая львица! – со смехом воскликнул Папа Лум.

И вложил в руки Мамы фетиш.

– Чтобы вернуться к полноценной жизни, пользуйся своим тотемом. Растения, животные и люди постоянно обмениваются жизненной энергией. Приобщившись к ней через тотем, ты восстановишь разорванную цепь этого обмена и обретешь силы.

В последний вечер в присутствии нас с Сент-Эспри он вручил Маме коробку:

– Здесь находится прах твоих родителей. Ты должна развеять его над рекой, произнося священные заклинания.

Мама благоговейно взяла ее, прижала к груди и спустилась к реке, одна.