Феникс. Возродиться из пепла

Третьей насмешкой судьбы стала необходимость учиться. Снова. И неважно, что за плечами у меня уже был земной университет.

— О, нет, — я со стоном откидываюсь на подушки и с тоской смотрю на плотную ткань балдахина.

Она нависает над головой как искрящийся купол — у того, кто оформлял спальни небесного замка, был весьма своеобразный взгляд на умиротворение. Первые пару недель мерцание звезд раздражало, но со временем я научилась воспринимать их как фон. Как и всю остальную обстановку академии — яркие фрески на стенах,  массивные статуи на лестницах, утопающий в вечной зелени сад и увитые плющом беседки во внутреннем дворике. Какая разница, что вокруг, если это лишь жалкое подобие земной жизни?

Я не готова отвечать за себя, а не то, что становиться наставником. Я даже к крыльям привыкнуть не могу — они все еще слабые и бесполезные, но при этом чертовски тяжелые. Их неудобно протаскивать через специальные прорези в одежде, они мешают спать, цепляются за стены и мебель, да и пользоваться ими новичкам разрешают только на летных занятиях. Зачем тогда считать нас высшими созданиями, если мы толком не отличаемся от людей?

В тоске из-за собственной никчемности я чувствую себя опустошенной. Хочется накрыться с головой и не подниматься с кровати. Оплакать свою участь и тех, кого пришлось оставить на земле. Если бы не угроза исключения за неуспеваемость — и как следствие, лишение хоть какой-то иллюзии жизни — я бы продолжила хандрить, но мне приходится вытянуть из шкафа тунику и спуститься к учебному крылу.

На лужайке у золоченых ворот собирается шумная компания — демоны с энтузиазмом обсуждают предстоящий полет в библиотеку ада. Айри задорно хохочет над чьей-то шуткой, а Лэм пусть и держит дистанцию, но явно не робеет. По ее гордо вздернутому подбородку заметно, что она считает себя частью темной «тусовки», даже являясь необращенной.

Я стараюсь проскочить мимо, и мне почти удается незамеченной обогнуть толпу. До входа учебное крыло остается меньше сотни ярдов, когда я натыкаюсь на пронизывающий взгляд знакомых алых глаз. Конечно же. Он тоже здесь. Мой персональный ад.

— Как вы уже знаете, наша первостепенная задача — это сохранение Гармонии.

Все занятие архангел Ромуил пристально смотрит на меня, словно в аудитории больше никого нет. Он возглавляет ангельский факультет и любит цитировать псалмы о милосердии, хотя сам частенько ведет себя предвзято. Я чувствую исходящую от него волну неприязни, даже когда Ромуил отворачивается, чтобы взять один из свитков.

— Гармония между небесами и адом величина неустойчивая. Чтобы его не нарушать, был введен запрет Близости: ангелы не должны соединяться с демонами, а демоны с ангелами. Это правило касается и необращенных, поэтому вы учитесь отдельно, за исключением нескольких практических занятий.

— А тем, кто уже выбрал сторону? — Лэм нетерпеливо поднимает руку и спрашивает, не дождавшись разрешения. — Им можно соединяться с себе подобными?

— Гордыня — грех, — со злостью осаживает ее Ромуил. — И прежде, чем во всеуслышание заявлять о своей сущности, необходимо доказать, что вы достойны миссии наставников.

— А люди могут соединяться с ангелами или демонами?  — робко интересуюсь я. И спешно добавляю, когда архангел Ромуил хмурится: — Чисто теоретически!

— Человек слишком слаб, чтобы принять ниспосланную ему благодать или адское пламя.

— То есть, он умрет? — продолжаю допытываться я. — Или… среди людей встречаются избранные?