Феноменология духа

Прежде всего нельзя не заметить, что эта особенность терминологии Гегеля присуща вовсе не одной только «Феноменологии духа». Далее, немецкие термины у Гегеля частью — оригинальные, его собственные термины, частью — традиционные термины докантовской, т. е. преимущественно вольфовской философии, наряду с которыми, однако, свободно удерживается латинская терминология Спинозы. Но зато можно заметить, что Гегель, формулируя собственные мысли, избегает латинской терминологии субъективного идеализма, с которым он боролся. Отсюда вытекают некоторые указания для переводчика. Немецкая терминология Вольфа частично сама была взята из общенемецкого литературного и разговорного языка, частично же, будучи первоначально искусственной, ко времени Гегеля вошла в общее литературное употребление. Так как ничего похожего в развитии рус- ской философской терминологии не было, а для нас остается более привычной и более понятной латинская терминология, то было бы простым педантизмом изобретать русифицированную терминологию параллельно немецкой гегелевской или вводить ломаные русские слова там, где традиция не укрепилась или вовсе молчит. Гегель сам однажды (в «Предисловии» ко второму изданию «Науки логики») высказался в том смысле, что не пользоваться словами, заимствованными из чужих языков и получившими в философии право гражданства, было бы неуместным «аффектированным пуризмом» (кстати, для иллюстрации — два латинизма). Иное дело — немецкие термины, которыми пользовался Гегель, намеренно противопоставляя их терминологии Канта и Фихте. Здесь необходимо тщательно следить за тем, чтобы на место гегелевското не подставить такого термина, от которого Гегель отталкивался. Прочной традиции и согласованного единства в употреблении такого рода терминов у нас не существует. Даже некоторые условно принятые термины и более или менее подходящие в других контекстах оказались непригодными в «Феноменологии духа». Дело в том, что упомянутое выше упорство Гегеля в проведении формально — общего термина через соответствующие моменты даже далеко отстоящих друг от друга диалектических ступеней вдруг выдвигает такой оттенок значения, который принятыми в переводах терминами никак не передается. Больше того, — Гегель с особенным пристрастием относится к словам немецкого языка, выражающим не только разные, но подчас и противоположные значения; он усматривает в этом «умозрительный дух самого языка» и признается, что «мышлению доставляет радость» наталкиваться на такие слова. Отказываясь вследствие этого в некоторых случаях от уже предлагавшихся у нас переводов такого рода выражений и терминов, переводчик все же старался в общем по возможности согласовать свой перевод с более или менее принятой передачей их, если, конечно, не встречал в ней простой ошибки (вроде, например, толкования конкретного, как «сращенного», Erinnerung, как «внедрение», перевода Ein — sicht, как «умозрения» и т. п.).

Далее, некоторые слова и выражения Гегеля, которые нельзя назвать терминами в строгом смысле, приобретают у него характер терминов в силу того же настойчивого применения их в разных контекстах диалектического движения. Некоторые выражения такого рода особенно туго поддавались единообразной передаче; как, например, Verkehrung (положение в обратном виде или наоборот, извращение), Einsicht (уразумение, усмотрение, здравый взгляд, здравомыслие) и др. Чтобы подсказать читателю единство в таких случаях словоупотребления у Гегеля, в нужных местах в скобках повторяется немецкое слово.

Наконец, наибольшие затруднения доставляет перевод столь излюбленных Гегелем каламбуров и сопоставлений, противопоставлений, параллелей, основанных иногда на смысле слов, а иноща — на чисто внешней «вульгарной» этимологии слова. Там, вде переводчику не удавалось найти более или менее адекватной параллели в русском языке или вовсе не удалось передать игры слов, он в скобках помещал немецкие пары сопоставляемых или противопоставляемых выражений.

Предисловие