Феноменология зла и метафизика свободы

Главное представляется достаточно ясным – мифологическая природа сталинизма. Он миф не в смысле «фикции», выдумки, а строго терминированном научном смысле этого понятия. Как и любой миф, он ориентирован на универсальное осмысление действительности; на снятие фундаментальных смысложизненных антимоний человеческого существования; дает своим носителям радость узнавания знакомого в еще неизвестном, стимулируя тем самым не интеллектуальное творчество и поиск, а повторение апробированного; создает видимость устойчивости в изменяющемся мире; выступает основной ритуализации социальной жизни и культуры; служит внедрению и распространению культовой практики. Как миф сталинизм стоит в одном ряду с многообразными проявлениями несколько неожиданного в XX столетии всплеска мифологии и мифотворчества в идеологии, политике, массовой культуре, обыденном сознании. Причины, природа и факторы этого всплеска – предмет особого разговора. Главное пока – зафиксировать квалификацию общей мировоззренческой природы сталинизма. Тогда в чем заключаются его специфические черты?

Как мифологическое сознание сталинизм не только исключительно целостен, но и – претендуя на научность – концептуально развит. В этом его неординарность как мифологического мировоззрения. Поэтому неординарен и вопрос о его непосредственном конкретном содержании и мифологемах. В данном разделе речь идет именно о метафизической природе этих мифологем – прочие аспекты отнесем до предпоследнего раздела книги. Но следует сразу же оговорить принципиальное обстоятельство. Иногда это мировоззрение ошибочно связывают с восточным, азиатским деспотизмом. Но очевиден факт, что развитые социал-утопические учения сопровождают человечество на всем пути его развития и во всех регионах. Деспотия и тирания общего в сочетании с отрицанием индивидуально-личностного проявились и в Древнем Египте, и в Индии, и в империи инков, и у ацтеков… Они возникали и возникают как на примитивной цивилизованной базе, так и на индустриальной основе. Поэтому представляется справедливым мнение И. Шафаревича, что всплеск этого мировоззрения в XX столетии есть не столько предсказание (научное, мистическое ли – другой разговор) будущего общественного развития, сколько реакция, стремление вернуть человечество к архаико-примитивному состоянию сознания, мышления и общества[102]

.

Прорыв цивилизации, совершенный в 1-м тысячелетии до новой эры, высвободил духовные силы. От Греции до Китая возникли учения, апеллирующие к душе каждого человека, к его ответственности перед своим разумом и совестью. На это направлены и греческая философия, и проповеди израильских пророков, и буддизм, и конфуцианство. Не всесильную государственную машину, а человеческую личность объявили они той силой, которая может определять судьбу человечества. Богоподобный деспот, человекобог, которому можно только поклоняться и повиноваться, стал утрачивать свое монопольное положение творца истории: не меньшую роль начинает играть учитель, зовущий поверить его учению и подражать его жизни… В пределах средиземноморского культурного круга это проявилось наиболее ярко в греческой философии, наиболее явно воплощенной в личности Сократа, и в возникновении христианства.

Социалистическая утопия Платона и первые гностические секты – своеобразные постфактум реакции на эти процессы. «Правдоподобно предположить, – пишет И. Шафаревич, – здесь не только временную, но и причинную связь, то есть рассматривать утопический хилиастический социализм Платона-Мора-Кампанеллы-Фурье как реакцию на восприятие мира, выработанное в греческой культуре, а «революционный», эсхатологически-разрушительный социализм – как реакцию на возникновение христианства». И тогда «особенность социалистических государств XX века заключается как раз в их идеологичности, в том, что они основываются на разработанной, выкованной тысячелетиями идеологии (и тем устойчивее, чем глубже разработана эта идеология)… Создание этой идеологии было почти исключительно делом Запада – уже поэтому не возможно рассматривать социализм XX века как «азиатскую реставрацию». Красивая схема, в которой истины столько же, сколько и неправды. Неверна периодизация, неверны рассуждения о тиране и учителе – это вечная тема. Верна же линия сталинистско-подобного мировоззрения как вечного спутника человеческих духовных исканий и то, что эта линия приобрела особую отчетливость в связи со становлением рационалистического сознания.