Феодал. Усобица

Боярыню с дочкой порешили отправить домой. Долго спорили, что с ней делать, раз сразу живота не лишили, то однозначно решили оставить в живых. Но оставлять ее на попечении Савки — не дело. Отпустить на все четыре стороны — нельзя, бабий язык без костей, еще ляпнет лишнее… Ладно, отправим в вотчину, потом с ее мужем разберемся. На крайний случай, всегда можно ее сбагрить церковникам — пусть у них голова болит, чай православная боярыня. Сопровождать ее вызвался Семен.

— На чужой каравай рот не разевай, — хмыкнул воевода, знавший причину Сенькиново рвения.

— А эта мысль! — обрадовался Андрей, уже знавший, что парень запал на боярскую дочку. — Ты, Сеня, не тушуйся. Вот вернусь, так сразу сделаю тебя боярином, — пообещал Андрей парню.

— Благодарствую, государь, — Семен поклонился в ноги государю — Только не достоин я.

— А это, брат не тебе решать, — широко улыбнулся Андрей.

С таинственным письмом появилась ясность. Прохвост припомнил, что в день указанный в грамоте собирался отплыть корабль принадлежащий гражданину кафы Мервальдо Спинола. Нава, грузоподъемностью в тысяча двести модиев [76]. Корабль, нагруженный разными товарами общим весом в шестьсот вегет [77]неожиданно задержал свое отплытие. Не слыханное дело, за каждый день отсрочки полагался приличный штраф, но корабль оставался в порту, дожидаясь таинственных пассажиров.

— С чего ты взял, что он ждет пассажиров? — вопрос государя застал Прохвоста врасплох.

— Так это… все говорят, — смутился Рене.

— Говорят, в Москве кур доят, — буркнул Андрей, раздумывая над словами Прохвоста.

— Рене правду сказал, — поддержал приятеля Себастиан. — В порту об этом судачат даже мальчишки.

— Задержать отплытием навы по силам только нескольким людям. Магистрату в этом нет резона, а папский легат как раз отсутствовал в это время, — продолжал развивать логическую цепочку Прохвост. — Я пошнырял среди хамалов, так они сказывали, что на наву загрузили несколько бочек с болтами и стрелами, а также пики и щиты.

— Что еще они сказали? — встрепенулся воевода.

— Говорят, что легат должен отплыть на корабле и для того нанял он четыре дюжины баллистариев.

— Постой, — перебил Прохвоста Андрей. — Арбалетчики эти те, что с ним на татар ходили?

— Нет, — покачал головой Прохвост. — Их ему уступили с других кораблей. Среди них шесть нобилей — из патрицианских семей республики.

— Это уже серьезно, — Себастиан кивнул головой в поддержку приятеля.

— Да видали мы этих нобилей, знаешь где? — Прохор не замедлил уточнить, где именно он видел нобилей, что вызвало улыбки на лицах, собравшихся на совет ближников.

Лишь воевода воспринял слова Прохвоста в серьез.

— Из каких родов нобили? Сколько лет? — воевода, задавая вопросы, выглядел очень озабоченным.

— Одного зовут Марко. Про него говорят, что он бросил в голову патрона галеи яйцо…

— И что? — все сразу заинтересовались.

— Не попал, — с серьезным видом ответил Прохвост и уточнил, — в голову не попал.

— Не томи, — выдохнул Прохор.

— За что приговорен был к трем месяцам тюрьмы.

— Легко отделался, — выдал заключение Кузьма, — У нас бы башку отрубили за бесчестие, если до княжьего суда дело дошло бы.

— Не дошло бы, — помотал головой Булат. — Наглеца на месте бы зарубили.

— Будет вам лясы точить, — Андрей прервал разгоравшийся спор. — Кто еще?

— Еще один из рода Фрегозо. Лет ему на вид под сорок.

— А Марко?

— Молодой еще. Двадцать два ему. Полтора года служит.

— Служит?

— Ну да. Баллистарии находятся на службе республики.

— Фрегозо. Фрегозо. Где-то я это уже слышал, — пробормотал князь, стараясь вспомнить.

— Кампофрегозо — один из могущественных кланов Генуи, — подсказал Себастиан.

Князь переглянулся с Лукой.

— Знаю только, что он сын Орландо и племянник Томмазо Фрегозо, который был дожем республики.

— За легата если узнают с нас спросят по полной, но того хуже будет, если живота лишим отпрысков, — Лука находился в глубоких раздумьях.

Одно дело ограбить Кафу, убив простых стражников и лишить живота матросов на захваченном корабле… Убить членов клана — на это нужна отчаянная смелость.

— Да делов-то… — Прохор разгорячился.

— Остынь, — приказал ему воевода.

— Лука прав. Смерть нобилей нам не простят, — сделал заключение князь, — Но иного выхода не вижу.

— Если, что всплывет, то жди кровников, — Кузьма понимал всю серьезность момента. Сейчас, от их решения зависит не только жизнь князя, но и Савкина. Парень остается в Кафе и первый удар мстители нанесут по нему.

— Выбора все равно нет, — сказал Андрей, приняв решение.

Весь следующий день посвятили подготовке к походу. Дворня носилась как сумасшедшая, загружая трофейные кораблики. В Кафу ускакали Кузька, с Савкой, они должны прикупить невольников, пока князь отсутствовал, татары царя пригнали полон и перекупы доставили первые партии рабов в Кафу. Андрей строго настрого наказал покупать только крестьян, желательно немцев и поляков. Казной государь снабдил парней и грамотку вручил Кузьке, на словах прося передать Иснардо, что за помощь тот получит богатый поминок и на следующий год.