Фердинанд Великолепный

Но Пиня глядел на него как ни в чём не бывало. Разве можно с таким невинным видом проделывать шутки? Сомнений не было — это был тот самый слон, которого Пиня принёс с чердака. Тот, да не тот. Тот был, конечно, поменьше. Точно такой же, но поменьше.

— Может, слона подменили? — принялся вслух рассуждать Пиня. — Да, но кто мог это сделать?

Кроме мамы и папы, никто в комнате не бывает...

— Может, это проделки Рыбчинского? — продолжал размышлять Пиня. — Рыбчинский любит выкидывать всякие фокусы. Меняет у мальчиков в раздевалке шапки и ботинки, так что потом никто ничего не найдёт. Те, у кого нога маленькая, не знают, что им делать с большими ботинками. И наоборот. Да, но, с тех пор как у меня появился слон, Рыбчинский ко мне не заходил. Нет, это не Рыбчинский. Послу-шай-ка, слон, может, ты начал расти? Ведь так иногда бывает и с людьми: человек не растёт, не растёт, а потом вдруг как вырастет!

«Ах, если б это была правда! — подумал Доминик. — Всю жизнь мечтаю об одном — хоть чуть-чуть подрасти. Ах, если б это была правда!»

— Может, на тебя действуют, — продолжал Пиня, — витамины, которые я каждый день бросаю тебе в хобот? Ты, наверно, растёшь с того самого дня, как начал принимать мои пилюли. Скажи, ты их глотаешь?

«Что значит глотать? — спросил сам себя Доминик. — Никто ещё не задавал мне такого вопроса».

— Я знаю, ты мне не ответишь, говорить ты не умеешь, — продолжал вслух рассуждать Пиня. — Но я сейчас всё выясню. Давай-ка сделаем осмотр.

Пиня снова забрался на стул и заглянул Доминику в хобот. В хоботе не было ни одного шарика.

— Что ты с ними сделал? — закричал Пиня. — Погоди, заглянем тебе в пасть. Там тоже ничего нет! Значит, ты их проглотил?

«Понятия не имею, проглотил или не проглотил, — подумал Доминик. — Знаю, только одно: все они проскочили мне прямо в живот. Может, это и называется «проглотил» — кто знает? Во всяком случае, это приятно, когда пилюли проскакивают тебе прямо в живот».

— Теперь всё ясно. Ты проглотил мои пилюли и вырос. Очень хорошо! Значит, я тоже расту от этих шариков.

«Кончились светлые деньки! — подумал Доминик. — Если он решит, что от этих шариков можно подрасти, он будет глотать их сам и мне ничего не останется. До конца своих дней я буду такой же, как сейчас, и уже нисколько не вырасту».

— Собственно говоря, — снова заговорил Пиня, — с сегодняшнего дня все пилюли должен глотать я, потому что мне необходимо вырасти. Но я не такой жадный. Я поделюсь с тобой. Половина тебе, половина мне. Согласен?

«Ещё бы!» — завопил вне себя от радости Доминик, но Пиня даже этого не услышал.

— Научись ещё разговаривать — будет полный порядок, — добавил Пиня. — Мы тогда без труда поймём друг друга. Но пока что, хоть ты и не говорящий, всё равно я отдам тебе половину витаминов. Знаешь почему? Лучше быть хозяином большого слона, чем маленького. Я хочу, чтоб ты был... Чтоб ты был... Ну, чтоб ты был ростом с пони... Тогда я смогу кататься на тебе верхом. Будет очень весело.

Дня через три Доминик был уже ростом с пони. Но ещё раньше Пине пришлось снять слона с полки, потому что полка прогнулась и зловеще затрещала.

Доминик стоял теперь на полу, рядом с диваном, на котором спал Пиня.

Как раз в это время из Закопане приехала Пинина мама. Она вернулась отдохнувшая, загорелая — в Закопане в эту зиму стояла отличная погода. Мама сильно соскучилась по сыну.

Она сразу вошла к Пине в комнату, чтобы с ним поздороваться. Обняв и поцеловав Пиню, мама принялась расспрашивать, как он живёт, и вдруг её взгляд упал на Доминика.

— Ого, я вижу, у тебя новый слон!

Пиня оказался в щекотливом положении. Он так засмущался, что не мог произнести ни слова.

Подумайте сами, какое положение! Если б он сказал, что это новый слон, он бы, во-первых, соврал, а во-вторых, пришлось бы придумать, откуда этот слон взялся. А если б он сказал правду, то, во-первых, пришлось бы объяснить, куда он девал витамины, которые ему велели принимать, а во-вторых, мама не поверила бы, что Доминик вырос. Как быть? Пиня решил прибегнуть к дипломатическому манёвру.

— Он тебе нравится? — спросил Пиня с очаровательной улыбкой.

— Да, очень красивый, — ответила мама.

— Очень красивая одна только ты! — крикнул Пиня и бросился маме на шею, надеясь втайне, что тема разговора переменится и мама не спросит, откуда появился этот слон. — Расскажи мне, как ты жила в Закопане.

Представьте себе, удалось! Мама принялась рассказывать о том, как она жила в Закопане, как ходила на лыжах, как загорала на Губалувке, как ездила по канатной дороге на Каспровый Верх, и начисто забыла про слона. Потом мама сказала, что очень устала с дороги и что пора спать. Она поцеловала Пиню и велела сходить к папе за витаминами. Из комнаты вышли вместе, а минуту спустя Пиня вернулся уже один с вечерней порцией витаминов. Половину он, разумеется, отдал Доминику.

Прошло всего несколько дней, и Доминик подрос ещё. Всё уже становился проход около дивана. Теперь, ложась спать, Пиня с трудом протискивался к постели. Ещё через несколько дней Доминик занял чуть ли не четверть комнаты.