Фиалок в Ницце больше нет

– Отличное имечко!

Внучка академика прошептала:

– Илья Федорович – согласись, звучит же!

Нет, это было уже чересчур! Не нужен ему никакой Илья Федорович, во всяком случае, не сейчас и уж точно не с внучкой академика.

– А если девочка? – спросил он, дабы было что сказать, и Саша с готовностью ответила:

– Тогда Лаура.

Ну да, точно, как как ее мамашу с каталонскими корнями!

Внучка академика смутилась:

– Ты ведь согласен? Или у тебя имеются свои предложения?

Ну да, предложения у него были: например, забыть об этом идиотизме и наслаждаться жизнью, вместо того чтобы думать о браке, детях и прочей дребедени.

– Лаура Федоровна? Гм, сочетание занятное… Но почему бы и нет?

Илья Федорович и Лаура Федоровна – ну да, их детей именно так и будут звать. Только вот о чем она, собственно, думала?

О том, что выйдет замуж за Федю, заведет с ним сына и дочь (или, наоборот, сначала дочь, а потом сына) и все будет хорошо.

Хорошо?

Ну да, ведь после полосы трагедий и кошмаров должно же к ней прийти счастье – конечно же должно!

И оно уже и пришло: Федор вместе с ней.

Строя планы на будущее, Саша не смогла ему отказать, когда молодой человек сказал:

– Знаешь, я тут читал о подделках в Эрмитаже…

Девушка кивнула – она тоже была в курсе сенсационных разоблачений, согласно которым многие из шедевров во всемирно знаменитом музее нерадивые сотрудники, связанные с криминалом, заменили копиями и продали за рубеж.

– А ты уверена, что в коллекции твоего дедушки не было подделок?

Саша рассмеялась и ответила:

– Ну нет, дедушка хоть и был геоморфологом, но в живописи разбирался отлично. У него наверняка копий не было. А даже если и были, то теперь все равно, разве что только ворам не повезло.

Поцеловав ее, Федя заметил:

– А что, если и твой Пикассо – тоже подделка?

Девчонка верить в то, что Пикассо – подделка, конечно же, не желала, отнекивалась, в очередной раз рассказывала ему историю, которую он от нее уже три тысячи раз слышал, о том, как Пикассо кормил ее прабабку, на картине запечатленную, шоколадом, которым негодная девчонка в него и кидалась.

Ну и прочие интеллигентские байки.

Однако зерно сомнения ему заронить удалось, потому что спустя некоторое время внучка академика сама к этому вернулась.

– Ты думаешь, Пикассо ненастоящий? – спросила дрогнувшим голосом Саша Федю. Верить в такое она упорно отказывалась, но ведь он был прав: всякое могло статься.

– Конечно же, настоящий, – чмокнул тот ее. – Но ведь лучше, если это будет подтверждено экспертами, не так ли?

Подумав, Саша кивнула и сказала:

– Наверное, ты прав. Тем более уже были случаи, когда дедушке пытались продать подделки или копии, и он несколько раз в своей коллекции обнаруживал подозрительные экземпляры и от них избавлялся…

– Ну вот видишь! – заявил Федя. – Я уверен, что Пикассо – самый что ни на есть настоящий. Но ведь проверить было бы неплохо? А заодно… – Он сделал короткую паузу. – Заодно и рыночную цену узнать…

Саша заявила:

– Ни Пикассо, ни Репина я продавать не намерена ни при каких обстоятельствах! Денег у нас теперь, после продажи двух квартир, предостаточно, а это все, что осталось от коллекции дедушки…

Федор продолжил:

– Нет, только узнать, не продавать. Я бы сам продавать не стал, а Репина бы вообще повесил у себя в спальне…

Вытащив портрет прапрабабки из чулана, Саша заявила:

– Давай тогда и повесим! А Пикассо на кухню!

И принялась примерять, куда бы лучше пристроить Репина.

Федор нерешительно заметил:

– А если и в эту квартиру наведаются грабители?

– Если наведаются, что крайне маловероятно, то решат, что это копии. Потому что у кого в квартире висит свой Пикассо?

И, выбрав место для портрета прапрабабки, спросила:

– Ну или Репин. Так пойдет? Тогда принеси с кухни молоток и гвозди…

– Меня зовут Полина Аркадьевна Волкова-Красовская, – произнесла миловидная холеная брюнетка, протягивая Саше руку, на которой посверкивали изящные, явно уникальные перстни. – Заместитель директора Русского музея.

Эту фамилию Саша уже много раз слышала, дама вела в Репинке, в которой училась сама Саша, несколько семинаров для старших курсов.

– Мои самые искренние соболезнования, – продолжила она. – Вашего дедушку, Илью Ильича, я очень хорошо знала, он был крупным знатоком русского авангарда! Кстати, именно по русскому авангарду я защищала свою диссертацию…

По предложению Феди, они пригласили Полину Аркадьевну к себе на чай. На чай, сушки – а также на экспертизу.

Последовал ни к чему не обязывающий разговор, который плавно завершился, сведясь к истинной цели посещения дамы из Русского музея.

– Как я поняла, у вас остались кое-какие экземпляры коллекции Ильи Ильича? Это, вне всяких сомнений, крайне отрадно, и мы все надеемся, что и его коллекцию, и тех, кто ее украл, лишив жизни вашего замечательного дедушку, скоро отыщут.

Саша провела гостью с кухни в гостиную, где на двух стульях помещались картины: Репин и Пикассо.

Удовлетворенно хмыкнув, Полина Аркадьевна стала рассматривать сначала одно, потом другое полотно: