Фиалок в Ницце больше нет

– Ты же согласен со мной, Федя?

Тот медленно кивнул и добавил:

– И все же не стоит ворошить прошлое. Ну, исчезли и исчезли, их уже не вернуть, все равно подделки…

Саша закричала:

– Ну как ты не понимаешь, что это мое единственное воспоминание о дедушке и о родителях! Почему ты такой черствый!

Она снова заплакала, уверенная, что он утешит ее.

А через минуту услышала, как громко хлопнула входная дверь: Федор ушел.

Он просто сбежал, воспользовавшись первой же подвернувшейся возможностью: нет, девчонка его определенно раздражала: плачет и вопит, тут любой сойдет с ума.

А если не плачет и не вопит, то заводит разговоры о ЗАГСе.

В ЗАГС с ней он, конечно же, при любом раскладе не отправился бы, так что надо было искать пути к отступлению.

Вот он и отступил.

В сущности, больше она ему не требовалась. Ну да, забрал у нее две картины, о чем она не подозревала, уверившись, что это подделки, к тому же еще и унесенные грабителями. Прихватил и две квартиры, о чем внучка академика не имела понятия – пока что, во всяком случае.

Зато оставил ей третью квартиру, родительскую, – лишать всего и вся всегда плохо, тогда человек становится неуправляемым. Другие бы и это отобрали, а он, добрый, нет.

А так ей есть где жить, кое-какие накопления остались; что еще требуется для двадцатилетней студенточки из хорошей семьи?

Уж точно не муж, связанный с ОПГ, который, впрочем, решил от криминала отойти, дабы строить свою собственную карьеру.

На те денежки, которые принесла ему внучка академика.

Хорошо с ней было, что ни говори: секс под конец сделался даже вполне ничего, девчонка оказалась способной ученицей, да и он многое почерпнул из заумных разговоров с ней.

Ну а главное, приобрел стартовый капитал для своей карьеры.

Вот и все: спасибо тебе, Саша, но больше ты не наша!

Саша даже выбежала на улицу, чтобы вернуть Федора, но его и след простыл. Ну да, замешкалась, одеваясь.

И по-идиотски ключи даже не взяла, а дверь захлопнулась: пришлось в итоге к соседу обращаться, чтобы тот помог попасть в квартиру.

Хорошо, что у родителей не было бронированной двери, как у дедушки. Хотя и та не уберегла ни его самого, ни его коллекцию.

Саша проплакала весь вечер и полночи, кляня себя за то, что сгоряча несправедливо обвинила Федю.

Нет, никакой он не черствый, а очень даже нежный и чувственный! И ей с ним так хорошо, и если она еще и его потеряет, теперь, после родителей, дедушки и любимых картин… то что у нее останется?

Ну да, банковская ячейка, забитая долларами.

Только она требовалась ей для совместной жизни с Федей, для того, чтобы родить и вместе воспитывать Илью Федоровича и Лауру Федоровну.

А так-то ей капиталы зачем?

К своему ужасу, Саша поняла, что не знает ни адреса Федора в коммуналке невесть где, ни даже номера его телефона.

Только фамилию: Завьялов. Ну да, такая, надо сказать, редкая, что она сразу найдет, если искать начнет.

В каком вузе он учился на юриста? И где жила его любимая бабушка?

Может, искусствовед Полина Аркадьевна ей поможет, она должна знать, как с ним связаться, но она лежала в больнице. В какой, интересно?

И будет ли прилично беспокоить человека, который получил тяжелые травмы во время разбойного нападения, подобными вопросами?

Конечно, нет, но она все равно попытается!

Но неужели Федя ей так и не позвонит?

Федор позвонил. Конечно, он не мог просто так исчезнуть, иначе девчонка всех на уши поставит, его найдет и в итоге еще что-то лишнее разузнает.

Поэтому требовалось взять инициативу в свои руки. Он вот и взял, однако не отказав себе в удовольствии промурыжить внучку академика два дня.

Три было бы слишком много, а два – в самый раз. Квартиры две, картины тоже две, вот пусть два дня и ждет.

Дождалась, ибо сняла трубку телефона после первого же гудка.

– Привет, малышка, – послышался его тягучий голос. – Думаю, нам надо встретиться. Только прихвати паспорт. Сегодня в восемь вечера в «Ване Гоге»?

Ну да, та андеграунд-забегаловка, в которой они провели свое первое свидание!

Часы показывали только начало второго.

Саша сама не знала, как дождалась восьми вечера, – время не просто тянулось как резиновое, оно не двигалось как каменное. Она то и дело таращилась на циферблат, а когда уже в половине седьмого оказалась около «Вани Гога», то была уверена, что наткнется там на Федора.

С букетом алых роз и коробочкой с обручальным кольцом.

Ну да, иначе зачем он попросил ее паспорт с собой прихватить – неужели…

Неужели они прямо там и поженятся?

О подобном Саша читала – значит, Федя хочет сделать ей сюрприз?

И она знала, что на сакраментальный вопрос, конечно же, ответит «да».

Пришлось почти час, самый долгий в ее жизни, прыгать по Невскому и окрестностям, дожидаясь, когда же наступит половина восьмого – и будет не слишком рано войти в «Ваню Гога».

И все это время в голове она складывала фразы – что ему скажет, что он ответит, что потом снова она.

И в знак примирения поцелует его.