Фиговый листочек от кутюр

Куда меньше пришлась мне по душе другая девочка, вернее, девушка, тоже обитавшая на третьем этаже. Анжелика, внучка Глеба Лукича от какого-то прежнего брака. Девице недавно исполнилось восемнадцать, но она, похоже, задержалась в подростковом возрасте, потому что заявляла порой вещи, более подходящие для капризной тинейджерки, чем для студентки. А Лика перешла на второй курс суперпрестижного института юриспруденции и дипломатии.

– У нас семестр стоит десять тысяч долларов, – гордо заявила она, когда я, желая завести разговор, поинтересовалась, хорошо ли преподают в этом вузе разнообразные науки.

На третьем же этаже оказался и брат Тины Ефим с женой Кариной. Впрочем, вечером того дня, когда Глеб Лукич привез нас, появился еще и его племянник Максим с девушкой, которую он представил всем как свою невесту Настю. Так что народу обедать тут садилась целая куча.

По дому молчаливыми тенями скользили слуги. Улыбчивые, приветливые, мигом выполнявшие все просьбы и приказания. Стоило мне обронить в столовой, что я люблю перед сном почитать детективчик, набивая при этом рот шоколадками, как вечером ночник на тумбочке возле моей кровати был заменен на элегантную настольную лампу, а у окна появился стеллаж, заставленный криминальными романами. Метаморфоза произошла, пока я ужинала. Кто-то сгонял в город, скупил целый книжный магазин, а потом расставил тома на полках. Более того, каждый вечер на тумбочке, как по мановению волшебной палочки, возникала коробочка восхитительного бельгийского шоколада.

Я попыталась поблагодарить Глеба Лукича, но хозяин равнодушно пожал плечами:

– Марине вменяется в обязанность ухаживать за всеми, она получает зарплату.

Марина, очевидно, исполняла роль экономки. Я так и не могла сообразить, живет она в доме или приезжает? Вроде комнаты у нее тут нет, но во вторник, выпуская в семь утра во двор объевшуюся курятиной Мулю, я увидела ее в холле, как всегда безукоризненно причесанную, а в среду, спустившись около полуночи на кухню за водой, обнаружила ее, помешивающую какао для Тины, которой приспичило испить горячий «Несквик» в кровати. Вот повар, малоразговорчивый Евгений, уходил после девяти. Впрочем, у Ларионовых имелись еще горничные, шофер, садовник и два совершенно квадратных охранника, посменно сидевшие у ворот. Кое-кто из прислуги жил в маленьком домике в глубине сада.

В понедельник вечером в шкафах таинственным образом появилась одежда, обувь, белье и даже косметика с парфюмерией. Я порылась в хорошенькой розовой сумочке, забитой до отказа продукцией «Буржуа». Ладно, предположим, таинственный некто ловко угадал все мои размеры, но как он догадался, что я люблю помаду «золотой песок», коричневатые румяна и бесцветную тушь? К тому же на столике стоял грушевидный флакон «Шисейдо». В конце мая я самозабвенно нюхала продукцию этого опарижевшегося японца и не купила только потому, что задушила жаба.

Одним словом, я никогда до сих пор не жила в подобном доме, обласканная заботой, в комфорте и полном благополучии. Делать мне было решительно нечего: убирали комнаты, готовили еду, стирали и гладили тут наемные люди, поэтому я валялась в саду на раскладушке под балдахином в окружении детективов и тарелок с фруктами. Стоило слопать персики или клубнику, как пустая емкость мигом наполнялась доверху. Собаки и кошки носились по газонам и клумбам, им никто не делал замечаний. Садовник, заботливо поправляя сшибленный Мулей куст роз, ласково приговаривал:

– Ах ты, шалунишка, смотри, уколешься, плакать будешь!

Кирюшка и Лизавета вместе с Тиной с гиканьем бегали по огромному участку, истребляя в гигантских количествах мороженое. Погода наладилась, солнце сияло в небе, приятный архитектор притащил план дачи, с нашего старого участка изредка доносился шум. Там разбирали повалившийся дом… Все делалось само собой, быстро, споро, ловко… А еще Евгений оказался потрясающим кондитером: торты со взбитыми сливками, булочки с корицей, рулеты с маком… Одним словом, это был самый настоящий рай на земле, и лето обещало стать великолепным.

Глава 3

Любимым развлечением Тины было пугать окружающих. Впрочем, к сердитой Анжелике, мрачному Ефиму, его постоянно молчащей жене, к Максиму и Насте она не привязывалась. Основным объектом для шуток была избрана Рада, с удивительным постоянством попадавшаяся на крючок. Правда, в понедельник Тина налетела на меня в коридоре и, всхлипывая, показала почти отрезанный палец на правой руке, жуткий, окровавленный, тошнотворный… Но я только рассмеялась.

– Э, нет, дорогая, знаю, знаю, видела такие приколы в подземном переходе у метро.

– Тебя не обманешь, – весело подскочила Тина. – Слушай, как сейчас Рада завизжит.

Вымолвив эту фразу, девочка полетела в гостиную, откуда незамедлительно раздался сначала вопль ужаса, а потом хохот. Рада вновь наступила на те же грабли.