Читаем Философская лирика. Собака из лужи лакает небо полностью

А как иначе? Ведь не как прохвост

Жил человек, достиг признанья, чести,

И всё летит теперь коту под хвост

С заслугами и выслугами вместе.


Выходит, будто был и вышел весь?

Лишиться почитанья и престижа?…

Да, нелегко в чужую шкуру влезть,

Когда своя рубашка к телу ближе.


Но кто вам право дал не быть людьми,

Оправдывать карательные зверства

И потакать чужому изуверству -

Стирать с земли, насиловать, бомбить?


Чем опечален киевский бомонд

В своей борьбе за тёпленькое место?

— Где, под каким каштаном отсидеться

И масла раздобыть на бутерброд.


Глаза вам застит личный интерес.

О благодатной жизни за границей

Витийствовать в поруганной столице

Взвалили на себя вы тяжкий крест.


Всё, что творится в собственной стране,

Не замечать обманутому проще.

Он на своё правительство не ропщет,

А ищет корень бед на стороне.


Но кто вам право дал не быть людьми,

Взирать на преступленья равнодушно

И развращать враньём сынов заблудших,

За вашу ложь ложащихся костьми?

2015


Куклы куклам рознь

Мир — театр, говорят, все актёры.

Даже самый последний позёр

Мимикрирует в жизнь без гримёра,

И у каждого свой режиссёр.


Что в родимом краю, что в изгнанье

Добровольно избравшим чердак -

Куклы это такие созданья,

Им без ниточек — просто никак.


Кто хозяин для них безразлично,

Что на нём — фрак, мундир, лапсердак…

Кукле выглядеть надо прилично,

Чтоб дурачить досужих зевак,


Что по сути такие же куклы,

Но стараются не за гроши,

С той лишь разницей, что лопоухи — .

Это место у них для лапши.


Чебурашка для них — голый Вася,

Сионизм — Карабас-барабас.

Ну, а те, кто дорвался до власти,

Под шумок нефть воруют и газ.


В кабинетах сидят они крепко,

По нужде не выходят на двор…

Впрочем, все они марионетки,

Только нити ведут за бугор.


Не присядут они на дорожку

Лет на пять перед тем как сбежать

В свой офшор. И вот только гармошку

Им у кукол других не отнять.


Даже если те куклы поклоны

Бьют, с тоски мутят воду в пруду,

Всё пропьют с себя до панталонов,

Но отечество не продадут.


Что действительно мир изумляет,

Тех, кто держит себя Лучше всех,

То, что цифры с большими нулями

Вызывают у глупеньких смех.


Много ль надо Петрушкам курносым

От кривляющихся дурачин,

Что своим причитаньем гундосым,

Вызывают лишь смех без причин…


Даже съехав с родимых подмостков,

Где сумели на жизнь накопить,

Им до смерти стать куклой из воска,

Не порвавшей привычную нить.


И пускай сколько хочешь глазеют

Те на этих и эти на тех,

Если в мире с времён Колизея

Продолжается время потех.


Куклы сплошь в тёмном зале, на сцене…

Только путать, дружок, не спеши,

Кому нить от ума панацея,

А кто маму продаст за гроши.


Жириновский пиарит партию Моисея

Жириновским себя вдруг представил я,

С Моисеем его диалог.

Будь пророк наш сегодня во здравии,

Как сказать бы за Сущего мог:


"Передай, Моисей, своим лодырям,

Разъясни им посланье Моё,

Как в стране богатейшей до одури

Обустроить бытьё-житиё.


Предо Мною богов ни серебряных

Вы не делайте, ни золотых,

А что скрали себе на варение,

Не храните в офшорах чужих.


Чай гонять ночью под одеялами -

Гениталии можно обжечь.

Не любуйтесь заморскими далями,

Вам на родине щит Я и меч.


Капиталы свои вы умножите

У завещанных Господом вод,

В них отмыть миллионы вы сможете

За тринадцать процентов всего.


Связь с коррупцией, с блудной девицею,

Бесполезно скрывать от властей…

Теневые в страну инвестиции

Помоги возвратить, Моисей.


Возносясь трёхэтажно над озером,

Ты гектарами лес не вали,

На участке своём без бульдозера

Сделай жертвенник мне из земли.


Как начнёшь землю рыть, мой стахановец,

Огради водоёмы от бань,

Зону Божью и водоохранную

Нуворишами Мне не погань.


Пригони сюда для всесожжения

Ты барашков своих и волов

И повсюду служи Мне служения,

Где тебе нарисуюсь из снов.


Психиатром в крутые объятия

Крепко душу твою уловлю.

Дабы жить тебе впредь по понятиям,

Я во всём тебя благословлю.


Небеса, свои ноздри отверзшие,

Усладят Мой божественный нюх.

Не дай Бог консервантами мерзкими

Осквернять всесожжения дух.


Если вздумаешь сделать мне жертвенник

Из камней, как кладёт дачу жлоб

Где-то в Жаворонках, сам из Жмеринки -

Зря не трать трудовое бабло.


Стол мне сооружай из не тёсаных,

Теслом камень Мне не оскверни.

Чуть не ровен мангал, да и пёс бы с ним,

Ты по солнцу его разверни.


Формирует ко Мне уважение

Из обрядовых действий народ.

Нагота же в моменты служения

Уважения не придаёт.


Не всходи по ступеням вальяжно ты

Слишком к жертвеннику Моему,

Не терплю атрибутику пляжную,

Без штанов никого не приму.


Богомольцы — не голоколенные

Пионеры явились на слёт.

Всем священникам при исполнении

Офицерское выдам бельё,


Те, кто рясы служителям впарили,

Однозначно подонки, скоты…"

Жириновский пиар своей партии

Как пророк делал бы с высоты.

Из книги " Лучше всех или завоевание Палестины" Часть 2 (Исход)


Времена не выбирают

"Времена не выбирают, в них живут и умирают" (А. Кушнер)


Смотреть на нищих больно очень,

Но положение вещей

Имущий изменить не хочет,

А как такого гнать взашей?

Раз на дворе такое время,

То здравствуй нынешнее племя.

Ведь тот, кто крепко держит власть,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература