ФИЛОСОФСКОЕ ОРИЕНТИРОВАНИЕ В МИРЕ

Поэтому, чем более философия с болью в сердце ощущала свой недостаток сравнительно с религией, тем яснее становилось для нее царство свободы. Божество ничего не говорит непосредственно, но кажется, что через эту возможность свободы оно говорит, а именно, требует, чтобы была исполнена его непостижимая для нас воля, в силу которой оно сделало человека независимым, чтобы он на собственную ответственность принимал решения о самом себе и обладал в том своим подлинным достоинством. С этой точки религия может показаться тюрьмой, в которой прикрывают ложным блеском потерянность самобытия в существовании и тем погрешают против Божества: кажется, будто сокровенное божество воспрещает философствующему человеку отступление в религию (verborgene Gottheit scheint dem philosophierenden Menschen zu verbieten, in die Religion zur"uckzutreten).

Божество остается в сокровенности. Но человек, предоставленный самому себе, - он сам протягивает руку человеку. Вступая из времени в вечность, он сам есть единственная антиципация в существовании.

Философствующий человек, отделенный от спасения, даваемого церковью, хотя и принужден отказаться от общности с миллионами людей во всех веках, но он способен веровать в corpus mysticum царства духов, нигде и никогда не бывающего объективным и не допускающего рассмотрения извне. В нем тот, кого отдельный человек встречает, с кем он навсегда связан, - это его современники в живой насущной обоюдности, умершие же - как требовательные предки (die fordernden Ahnen). Это царство есть для него царство подлинного бытия, хотя он и не знает ни того, что оно есть, ни того, что оно такое. Ибо ориентироваться он может только в мире, а не в этом царстве, ворота которого не открываются перед тем, кто хочет только видеть и знать. Но в этом царстве пребывает тот, кто находит себя в свободном деянии вместе с другим (In ihm aber ist, wer sich durch sein Tun in Freiheit mit dem Anderen findet).

3. Реальные конфликты.

- Философия и религия - это возможности для индивида; когда он борется или уже поборолся с сами собой, он в то же время борется со своим внутренним противником в той форме, в какой встречает его в мире. Здесь конфликты становятся реальными во взаимоисключающих установках противостоящих друг другу людей.

Конфликты заключаются в отношении к знанию и в отношении к авторитету, однако они теряют чистоту выражения, если в качестве вопросов о власти превращаются в жизненные конфликты. Свойства, присущие людям в большинстве и в массе, и организационный порядок церквей представляют по большей части уплощенно в форме политических схваток то, что было изначально вопросом о самой экзистенции.

а) Конфликт в отношении к знанию: Когда знание овладевает объективным как всеобщезначимым, значимость которого налично существует как доказуемая для каждого, оно независимо от образа жизни и миросозерцания мыслящего.

Хотя содержание веры в своей объективности и принимает форму сознаваемого (die Gestalt eines Gewussten), но вместо того чтобы иметь силу для каждого, оно существует только благодаря вовлечению (Einsatz) собственного бытия. Несомненность веры решается жить в понимании того, что существенность не может быть доказана, но может найти себе никогда не достигающее объективной силы подтверждение только в опыте самозасвидетельствования (Selbstbew"ahrung) верующего.

В то, что я могу доказать, мне нет надобности еще и веровать. Если я ищу некоторого содержания веры как объективной достоверности, то веру свою я уже утратил. Но если и не имеет смысла желание рационально доказывать веру, то все же вполне осмысленно намерение рационально развить ее в движениях мысли привести ее в светлости к полноте сознания. Эта рациональность подчинена всеобщим рациональным формам только в отдельных деталях, в себе и в своих следствиях. Мыслящий знает то, что составляет для него подлинную истину, как свою веру.

Если вера высказывается, становясь для себя предметной в мышлении и в действиях, то она вступает в мир явлений, знания и целей. Тогда высказанная в утвердительных суждениях вера необходимо подвергается также проверке при помощи суждений. Аргументам в ее пользу можно возразить, также аргументируя; поскольку она проявляет себя в специфических действиях, может быть поставлен вопрос о смысле действий, и этот смысл может быть отвергнут. Если вера находит себе выражение в абсолютной предметности и безусловной деятельности, то эта объективность веры распадается все же перед лицом рассудка, который хочет получить доказательство наличного существования абсолютных предметов, и обоснование безусловного.

Знание, в качестве которого высказывает себя вера, делая свои утверждения в виде суждений, понимает себя или на уровне возможного убедительно знаемого, и тогда оно вступает в конфликт с тем, что действительно можно знать с убедительностью, - или же оно знает в себе экспликацию верующей экзистенции, и именно как верующее знание не претендует быть убедительным. Как таковое, оно желает не подчинения, но призыва.