Фламандская доска

То были не более чем слова, и Сесар всем своим видом показал, что ему это отлично известно. Тот факт, что он имел кое-какие дела с Фейхоо, отнюдь не обязывал его выказывать инспектору свою симпатию. Тем более теперь, уличив его в нечистой игре.

– Если эти методы заключаются в том, чтобы устанавливать слежку за Хулией, в то время как какой-то сумасшедший посылает ей карточки без подписи, то я предпочитаю не высказывать вслух моего мнения об этих методах… – Он повернулся к девушке, но снова через плечо глянул на полицейского: – У меня просто в голове не укладывается, как вы додумались подозревать ее в убийстве профессора Ортеги… Почему вы не занялись моей персоной?

– Мы занимались и вами. – Полицейского явно коробило от дерзости Сесара, и он с трудом заставлял себя говорить спокойно. – Вообще мы занимались абсолютно всеми. – Он растопырил ладони, как бы признавая совершенную – и весьма крупную – ошибку. – К сожалению, такова наша работа.

– И вам удалось что-нибудь выяснить?

– С прискорбием вынужден сознаться, что нет. – Фейхоо под пиджаком почесал себе подмышку и неловко поерзал на стуле. – Если уж до конца откровенно, то мы ничуть не продвинулись… Медики тоже никак не придут к единому мнению относительно причины смерти Альваро Ортеги. Мы надеемся – если, конечно, преступник действительно существует, – на то, что он совершит какой-нибудь промах.

– И поэтому вы взялись следить за мной? – спросила Хулия, все еще не в силах успокоиться. Она сидела, прижимая к себе сумочку, с дымящейся сигаретой в руке. – Чтобы проверить, не совершу ли этот промах я?

Полицейский угрюмо посмотрел на нее.

– Вы не должны принимать все так близко к сердцу. Просто так полагается… Обычная полицейская тактика.

Сесар поднял бровь.

– Если это тактика, то она не кажется особо многообещающей. Да и быстрой тоже.

Фейхоо сглотнул слюну, и сарказм антиквара ему тоже пришлось проглотить. Вот сейчас, злорадно подумала Хулия, он, наверное, проклинает свои тайные коммерческие отношения с Сесаром. Ведь стоит только Сесару сказать пару лишних слов в одном-двух соответствующих местах – и безо всяких прямых обвинений, безо всякой бумажной волокиты, быстро и тихо, как это делается на определенном уровне, главный инспектор окажется в темном кабинетике какого-нибудь безвестного провинциального полицейского участка. Так и закончится его карьера: бумаги, бумаги и никаких прибавок к жалованью.

– Единственное, в чем я могу уверить вас, – проговорил он наконец, по-видимому переварив часть обиды, тогда как остальная, судя по выражению его лица, комом застряла в желудке, – так в том, что мы будем продолжать наше расследование… – И неохотно добавил, точно вспомнив что-то: – Разумеется, сеньорита будет находиться под особой охраной.

– Ни в коем случае, – запротестовала Хулия. Унижения Фейхоо было недостаточно, чтобы заставить ее забыть о своем. – Пожалуйста, больше никаких синих «фордов». Хватит.

– Речь идет о вашей безопасности, сеньорита.

– Вы уже видели, я вполне способна сама защитить себя.

Полицейский отвел взгляд. Наверное, у него еще саднило горло от той ругани, которую он обрушил несколько минут назад на двух инспекторов, так по-дурацки попавшихся при исполнении служебных обязанностей. «Панолис! – орал он. – Домингерос, мать твою за ногу!.. Вы меня подставили, сукины дети! Я вам устрою хорошую жизнь!..» Сесар и Хулия все слышали из-за закрытой двери, пока ожидали в коридоре полицейского участка.

– Насчет этого, – наконец заговорил он после долгого размышления. Заметно было, что в нем происходила ожесточенная внутренняя борьба – между долгом и собственными интересами – и что эти последние в конце концов победили. – Принимая во внимание обстоятельства, я не думаю, что… Я хочу сказать, этот пистолет… – Он снова сглотнул слюну и взглянул на Сесара.

– В общем-то, штука это старинная, не то что современное оружие… А у вас, поскольку вы антиквар, имеется соответствующее разрешение… – Он уставился на стол перед собой. Наверняка он размышлял о последней вещи – часах восемнадцатого века, – за которую несколько недель назад получил от Сесара кругленькую сумму. – Со своей же стороны – я говорю и от имени обоих инспекторов, оказавшихся… хм… – он опять кривовато, примирительно улыбнулся, – я хочу сказать, что мы готовы оставить в стороне подробности случившегося. Вы, дон Сесар, получите назад свой «дерринджер», ну и, разумеется, постараетесь в дальнейшем относиться к нему более бережно. А сеньорита будет держать нас в курсе всех событий и, само собой, если что, немедленно звонить нам. И чтобы уж, пожалуйста, никаких пистолетов… Я понятно излагаю?

– Абсолютно, – сказал Сесар.

– Хорошо. – Уступка в вопросе о пистолете, похоже, примирила его с самим собой, так что он взглянул на Хулию уже менее напряженно. – Что же касается вашего колеса, хотелось бы знать, собираетесь ли вы подавать заявление.

Хулия удивленно вскинула брови.

– Заявление?.. На кого?

Инспектор ответил не сразу, точно надеясь, что она поймет его без слов:

– На неизвестное лицо или лица… виновные в покушении на убийство.