Флатус

— Помнится, как ты пытался найти обо мне информацию в участковом архиве, Какушкин. Скажу, что не ты один такой любопытный. Каждый вчерашний “студентик”, приезжающий после полицейских школ к нам, хотел узнать мой путь к этой должности. Но, знай ты, чем был этот город десять лет назад, возможно, любопытство твое в разы бы поумерилось. Правда, я не хотел быть полицмейстером. Это вышло абсолютно случайно. За моей спиной нет ни армии, ни полицейской школы. Я отучился полные три класса в местной школе и после из-за бедственного положения моей семьи принялся изучать сапожное дело. В то время Люберск истязала преступная лихорадка. Людей на улицах почти не было, все боялись высовываться из домов, и только нужда в заработке заставляла горожан покидать жилища на свой страх и риск. Насколько все было плохо, красноречиво описывает статистика смертности сотрудников уездной полиции тех лет: в день стабильно убивали одного служащего. У граждан не осталось хоть какой-то государственной охраны. И тогда губернатор издал указ, обязывающий привлекать любого физически крепкого мужчину к охране правопорядка. Так, в один из дней, когда я шел по улице города к своему мастеру на очередной практический урок, в переулке меня выхватил забитый городовой, отвел в участок и принудительно заставил подписать бумагу, после чего я стал работать в полиции. Меня уверили, когда в городе наступит порядок и люди не будут бояться идти работать в правоохранительные органы, я смогу вернуться к своей обычной жизни и ремонтировать сапоги. Оклад платили меньше, чем я бы зарабатывал сапожником, но этого хватало на пропитание для семьи. Я начинал привыкать к новой деятельности, но спустя три месяца работы произошло первое покушение на тогдашнего полицмейстера. Некий бродяга подкараулил его у дома и несколько раз ткнул ножом в сердце. На место старого полицмейстера из столицы прислали нового. Но и его хлопнули через неделю. Потом, на место того, поставили другого. И тот прожил всего несколько дней. После того, как четвертого полицмейстера убили, губернатору дали понять, что больше не будут тратить столичные кадры на урегулирование беспредела в городе, и заставили Беляковского решать проблему самостоятельно. Губернатор начал самолично назначать полицмейстера из действующих сотрудников нашего участка, — Чудновский задумчиво посмотрел в окно и помолчав, продолжил: — Конечно, никто не хотел быть убитым через неделю, даже в таком высоком чине. И я не хотел. Но так вышло, что матерые служащие из нашего участка решили выставить на убой молодняк. Самым молодым оказался я. Под предлогом повышения оклада меня отвезли к губернатору. Предполагаю, что тот был в курсе данного обмана и осознанно принял участие в этом заговоре. И представь мое состояние, когда я, молодой городовой, еду к Беляковскому, где тот лично будет объявлять мне о повышении оклада, а в итоге, поставив свою подпись на очередной бюрократической бумажке, я узнаю, что стал самым молодым полицмейстером в истории государства. Да, тогда я был глуп, чтобы понять, что губернаторы не сходят со своего божественного пьедестала, чтобы подписать бумаги о повышении оклада какому-то городовому. Как бы то ни было, но с того дня я и занимаю эту должность. Было ли на меня покушение? Было. И я даже выжил. Но, как оказалось, стоило один раз дать сопротивление нападавшему, как покушения внезапно прекратились. По случайному стечению обстоятельств мы выяснили, что за убийствами прошлых полицмейстеров стоял один человек… Местный выпивоха, который в ночи, порядком поднабравшись синьки, принимал полицмейстеров за свою бывшую жену, ушедшую от него к местному купцу. Помню, как он плакался нам, что принимал блестевшие в ночи жетоны за брошь, которая была на свадебном платье жены во время их бракосочетания. Мы тогда еще задумались, что со стороны губернатора было глупо выдавать полицмейстерам служебное жилье в одном и том же доме. Именно на пороге квартиры, где я сейчас живу, были убиты прошлые полицмейстеры. Может быть, будь губернатор рассудительнее, мы бы избежали такого большого количества жертв, — Чудновский остановился и, сузив глаза, посмотрел на мое лицо, которое исказилось в бесконечном удивлении от услышанного. — Вижу, ты мне не веришь, — продолжил он. — Тогда можешь сам спросить у того бедолаги, он у нас в участке писарем работает. Фамилия — Будраков. Так вот, подходя к кульминации моей истории. Тот инцидент с убийствами полицмейстеров, стал моим первым раскрытым делом. Беляковскый лично выписал мне премию, и я зарядился мотивацией расправиться с преступностью в этом городе. Да, я не стал уходить с этой должности, не стал мстить сотрудникам и ненавидеть губернатора, потому что сосредоточился на более праведной цели — помощи обычным людям. К твоему вниманию, за последние шесть лет преступность в Люберске снизилась до нуля, и об этом даже писали в столичных газетах. Да, я случайно оказался на этой должности, но так ли я бесполезен, как ты говоришь, Какушкин, — большой вопрос!