Флейта для чемпиона

— Вот тебе раз! А кто же будет конкурировать с Ларионовым? Весь график игр нам сорвал, — вновь засуетилась Елена.

— Гусь будет с Ларионовым конкурировать, — веско сказал Веня.

— Как Гусь? У него же нет в зачёте ни одного прыжка.

— Все сто пятьдесят попыток и все в зачёте, — ответил Веня. — Можете поверить моему честному слову. — Он достаёт из кармана куртки блокнот: — Вот его результаты ста пятидесяти прыжков в высоту… В итоге всего на метр ниже меня. — И передал блокнот Леониду.

Лена с недоверием рассмотрела:

— И это взято всё без чемодана?

— И даже без свистка, но, правда… под покровом тёмной ночи… Но в нашем уставе не сказано, что прыгать надо обязательно днём.

— Гусь, то есть Гусев, заказывай высоту! — успокоилась Елена.

— Я иду… на два метра и… очко сантиметров… э… извините, не очко, а на двадцать один сантиметр!.. — натянул майку Гусев.

Болельщики закричали и засвистели в ожидании.

— Ну, ребята, жить становится интересно!.. — воскликнул Вениамин.

Гусь вышел на разбег. Все притихли… Он сосредоточился, долго покачиваясь на одной ноге, затем стремительно сорвался с места и побежал. Он бежал по двору вокруг сектора для прыжков, легко подпрыгивая над землёй, словно мифологический бог греческой торговли Гермес, у которого, согласно дошедшей до нас скульптуре, к ступням ног были прикреплены маленькие крылышки.

— Странный разбег, — сказал Тарас.

— У каждого свой, — объяснил Ларионов. — Гусев считает: чтобы хорошо прыгать, надо хорошо разбежаться.

К этому времени Гусь легко взлетел над планкой и взял высоту с первой попытки. И по сравнению с тем, чем уже удивил всех Виктор Гусев, это уже никого особенно не удивило. И хотя Татьяна Цветкова и до прыжка, и во время прыжка, и после повторяла и слышно, и чуть слышно, и совсем неслышно: «Ну, Гусь! Вот Гусь!.. Ну, Гусь!.. И кто бы мог подумать?!», но все это относилось к чему-то, о чём знает одна Цветкова.

— Приготовиться к прыжку Гераклу! — громко крикнула она и тут же поправилась: — Я хотела сказать — Ларионову!.. «Хотя то, что совершил Ларионов — это тоже кое-что, — думала она. — Съехать с горы, как в слаломе, и сбить на глазах судей и болельщиков все флажки! Ну, почти все! А оказывается: не сбить ни одного. А что? — подумала она ещё. — Живи Геракл сейчас, он, может, вот так и начал бы свою жизнь… А подвиги, что ж, они все впереди. У кого, у кого, а у Ларионова-то…»

Ларионов, раскачиваясь на одной ноге, готовился к прыжку.

— А планку видишь одну? — тихо из-за спины спросил его Леонид Толкалин.

— Одну! — ответил Ларионов.

— Значит, преодолел переутомление?

— Преодолел.

— Я тебе говорил, что тебе надо влюбиться в девушку!

— Но ведь в свою девушку, а не в чужую, так? — сказал Ларионов.

И что-то совсем новое почудилось Татьяне Цветковой в этих мальчишках, взлетающих над планкой вместе со стихами раннего Эренбурга и позднего Евтушенко. «Нет, Гусь! Ну, Гусь! Вот Гусь!..» И вся эта безумная идея в духе Нильса Бора. И чёрт с ним, с этим Масюковым, что всё это он придумал из зависти к Ларионову. И что ещё будут соревнования и по стихам и песням, и что Лена Гуляева будет выступать с художественной гимнастикой, и что Толкалин будет читать свою поэму «Пересеченье». И Татьяна повторила про себя понравившиеся строки из этой поэмы: «…главное в жизни имеет значение пересечение, пересечение, словно в кроссворде слово сквозь слово снова рождает понятие новое, так вот и в жизни имеет значение пересечение, пересечение. Пересекаются всюду зачем-то кто-то когда-то и где-то и с кем-то…» И что Тарас Сидякин выставит на конкурс свои картины, и что при всём при этом будут присутствовать древние греки, вернее, их изображения: Дискобол, Геракл, Апоксимен, Дорифор, Зевс-громовержец — и что ещё этот поэт Ксенофан тоже будет вроде как бы участник всего этого. И он сам и его стихи:

Пусть и могучих кулачных бойцов не имеет наш город,Нет ни борцов крепышей, ни пятиборцев лихих,

Ни бегуна быстроногого (как средоточия мощи,Что в состязаньи мужи ценят превыше всего),Но всё равно в благоденствии город цветущий пребудет,Радости мало для всех, если в упорной борьбеСтать победителем в играх удастся кому-то:Город весь наш оттого станет едва ли сильней.…несправедливо.Если искусству ума силу народ предпочтёт…