Фонтан

Все нити сходились в центре паутины. Если ударить туда, всё закончится, мелькнула мысль. Пьеро ухмыльнулся. Он резко повернулся, как раз вовремя, чтобы длинная прозрачная нить прошелестела мимо.

Пауки-охотники не ткут паутины. И уж конечно, не станут сидеть в самом центре. Яркий центр – ловушка, приманка для глупцов. Пьеро увернулся от ещё одной нити из темноты и удивился тому, насколько это просто. И смешно. Играть в пауков с девчонкой.

Он расхохотался. От его хохота паутина затряслась и развалилась. Нити полетели гуще, и многие попали, но ему было всё равно: шаман неуязвим для пауков, а человек сильнее машины.

Пьеро смеялся и смеялся. Яркий свет выплеснулся из его груди, ударил вокруг, и тьма рассеялась. Неподалёку корчилась сине-зелёная паучиха с человеческой головой. Из глаз её текли слёзы. Лапки сучили в воздухе. Пьеро стало жаль её. Столько лет в одиночестве, в тщетных попытках выполнить свой долг… Кто хочешь умом тронется.

Шаман прекратил смеяться и посмотрел на противницу.

– Ты сделаешь, как я скажу. Никаких больше сигналов, никаких пауков. Отмени этот свой ковчег.

Лицо паучихи пошло рябью, побежало длинными строчками цифр и непонятных символов.

– Да, – ответила Мальвина ровным безжизненным голосом. – Административный доступ подтверждаю. Протокол «Ковчег» завершён. Вернуться к исполнению протоколов «Арык» и «Заслон»?

– Что это?

– Довоенные протоколы оводнения Марса и поддержки населения колонии.

– Приступай.

Пьеро понял, что ещё немного и потеряет сознание: голова плыла и кружилась, видимо, схватка отняла очень много сил. Он позволил себе больше не сражаться, расслабился и провалился в темноту.

***

Почувствовал тяжесть одежды, прохладное прикосновение жидкости к коже, исчезающий свет на сетчатке.

В лодыжке снова появился раскалённый шуруп. Боль прочистила мозги. Пьеро рванулся вверх. Наверх ли? Кругом была лишь темнота, а лёгкие горели. Оставалось только вдохнуть полной грудью этой густой горькой бордовой жижи.

Вдруг руки упёрлись в какое-то колесо. Пьеро, не думая, что делает, рванул колесо влево, и оно поддалось. Он крутанул его несколько раз, пока были силы. Тугой поток подхватил его и понёс вверх. Лицо вдруг оказалось над поверхностью, и Пьеро успел сделать жадный вдох перед тем, как его закрутило снова.

Его било и вертело. Швыряло из стороны в сторону. Ударяло о какие-то железные выступы. Несло с неимоверной скоростью вверх, и иногда ему даже удавалось вздохнуть. В остальное время он глотал. Это была вода, настоящая вода, та самая живительная влага. С каждым глотком паучий огонь в жилах становился всё тише.

Наконец всё закончилось. Пьеро подняло в последний раз и шмякнуло о бархан. Он лежал, раскинув руки, и смотрел, как солнечные лучи играют цветами в брызгах огромного фонтана. Радуга. Он не верил, тем, кто говорил, что прекраснее в мире ничего нет. Выходит, зря.

У подножия бархана шлёпнулся бак. Пьеро сел и огляделся. Он оказался на окраине города, совсем недалеко от родных пещер. Пьеро улыбнулся широко-широко и вновь опрокинулся на спину: радуга и мокрая одежда, нежно льнущая к телу, что может быть приятнее?

Фонтан бил в небо всё также мощно и неукротимо, небольшой ручеёк уже бежал в сторону русла.

Пьеро думал о древних. Они запечатали подземное водохранилище, оставили его во власти Мальвины. Можно догадаться, почему. Прежним людям хватило сил и умений добраться аж до другой планеты, но не хватило воли принять и изменить себя. Они слишком полагались на свои машины, и в результате уничтожили друг друга. Надеялись, что творение их инженерного гения непогрешимо. Что «Ковчег» всё исправит, отправит на новый круг.

Не исправит. Машина была и останется машиной. Влас как-то рассказывал легенду о древнем божестве, пожиравшим своих детей. Если пойти на поводу у «Ковчега» всё будет как в той легенде: дети убьют родителя и займут его место.

Нет. Пришло время сделать шаг за пределы порочного круга. Самим решить, какие сны смотреть и в какие путешествия отправляться.

Пьеро смотрел, как радуга играет в брызгах воды. Он радовался тому, что ему не придётся убивать древних богов, потому что они сами убили себя. Ему нужно сопровождать новых людей на новом пути, словно детей, делающих первые шаги мимо старого погоста или свалки. И он очень постарается, чтобы они не споткнулись.

Потому что таков долг шамана.