Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна

Надежды исправить положение письмом в «Таймс» похоронил Рон Деннис: «Я не верю, что такой скряга, как Берни, у которого каждый пенни на счету, просто выложит миллион из собственного кармана». По его мнению, вся эта история показала: Экклстоун, как в «Звёздных войнах», «перешёл на тёмную сторону». В тот же день они встретились, чтобы обсудить все разногласия.

«С Берни всегда всё понятно, — говорил ранее Деннис. — Ради прибыли он ни перед чем не остановится. Он просыпается утром в хорошем настроении, только если знает, что я просыпаюсь в плохом, ведь он снова меня обманул».

Про эмиссию можно было пока забыть, но Экклстоун не желал сдаваться и повторил своё предложение: 10% акций — командам и 10% — ФИА. «Берни ничего не даёт просто так. С ним всегда нужно биться», — напомнил себе Деннис и отказался. Неприятности Экклстоуна доставляли ему удовольствие. Если проблем станет больше, то больше станет и его доля акций — ну, или эмиссия просто сорвётся.

Так и не договорившись с Деннисом, Экклстоун обнаружил в голосовой почте целое море сообщений — в том числе отчаянные призывы Славицы позвонить ей в Хорватию. Жена была в страшном расстройстве: одна из местных газет опубликовала подробный отчёт о её бурной юности, снабдив его пикантными фотографиями. Журналист Момир Благоевич — в прошлом фотограф и любовник Славицы — рассказывал, что она была проституткой, а спецслужбы наняли её и подсунули Экклстоуну. Сам Берни поверил истовым клятвам жены и счёл публикацию лживой и оскорбительной. Он знал, что Славица когда-то позировала обнажённой, и лишь твердил своё: «Мне неважно, кем человек был. Важно, кто он сейчас».

Экклстоун связывал и шантаж со стороны Благоевича, и упрямство Денниса с громкой историей про миллион фунтов.

— Я искренне жалею, что лейбористы не взяли у меня миллион, — сказал он в интервью «Санди миррор». — Теперь они его вернули, и каждый псих требует свою долю.

Страсти улеглись, и Экклстоун понял: Блэр — куда более ловкий делец, чем он сам, а Вестминстер гораздо круче Уоррен-стрит. «Я играл на деньги, а Блэр — на фишки, — признался он самому себе. — Блэр сплутовал, потом они сами выпутались, а меня решили похоронить». По зрелом размышлении, если кого и можно было винить, то Мосли — а он переживал ещё сильнее Экклстоуна. Все надежды на поддержку лейбористов лопнули как мыльный пузырь. Экклстоун расстроился: «Я хотел помочь Максу, а вышло только хуже».

Они сошлись на том, что политикам доверять нельзя. Экклстоун не нарушал закон, не делал ничего плохого, а они постоянно врали и никогда не держали слова. Он не пожелал пойти к сэру Патрику Нилу и рассказать, чего рассчитывал добиться, жертвуя миллион. Сам он объяснял свой отказ так: «Если придёшь — потом не отвяжешься».

Однако пыль так до конца и не осела. В прессе и среди политиков слова «Экклстоун» и «Формула-1» отныне ассоциировались с подкупом. К ужасу Славицы, один из учеников школы, где занимались их дочери, выступил на занятии с докладом о попытке Экклстоуна дать взятку лейбористам.

— Этот Блэр просто мерзавец, — сказала она.

Экклстоуну прислали чек на миллион фунтов, и он не предъявлял его к оплате до последнего дня. Из-за попыток запретить рекламу табака ему ещё пять лет пришлось то отменять гонки, то угрожать их отменой.

Прослышав о проблемах Экклстоуна в Лондоне, оживились и брюссельские бюрократы. Тщательно изучив документы, юристы ван Мирта постановили: сложная система контрактов обеспечивает Экклстоуну полный контроль над автоспортом и исключает всякую конкуренцию. Ван Мирт направил Экклстоуну официальное уведомление, что компания «Формула-уан холдингс» «злоупотребляет преимуществами своего положения в интересах „Формулы-1“». В её контрактах с автодромами имелись пункты, ограничивающие проведение других гонок и телетрансляции любых мероприятий, кроме «Формулы-1». При полном отсутствии прозрачности всё это выглядело подозрительно, а «Договор согласия» лишь усугублял ситуацию и был признан «серьёзно препятствующим конкуренции».

Сильнее же всего бюрократа из Евросоюза возмутил «непомерный» пятнадцатилетний контракт с ФИА. По правилам ЕС любое соглашение сроком действия более пяти лет являлось «серьёзным нарушением антимонопольного законодательства» — за это полагался штраф. Ван Мирт заключил, что «Формула-уан холдингс» не имеет права выпускать акции и вообще не может продолжать свою деятельность без внесения существенных корректировок.