Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна

Сэр Томми Сопвич со своей командой потомственных аристократов только распалял в нём злобу. «Вечно шлют ко мне всяких задавак из частных школ. Не желаю я иметь с ними дело», — говорил он. Ненависть к снобам, к чванству элиты пылала в нём ярким пламенем. Он так и не забыл все издевательства, что терпел шестьдесят лет назад на школьном дворе в Дартфорде, все безнадёжные попытки преодолеть барьеры высшего общества. Сколько бы Экклстоун ни зарабатывал, ему приходилось по-прежнему страдать от предрассудков — в первую очередь связанных с малым ростом и скромным происхождением. Сыграл свою роль и Сопвич. Позднее он говорил: «Я бы не стал недооценивать этого коротышку. Мне кажется, Берни хочет одного: больше денег. Сомневаюсь, что денег бывает больше, чем у Берни, но сам он считает иначе». Вторил ему и секретарь Союза автогонщиков: «Похоже, в попытках сохранить за собой место в безумной свистопляске „Формулы-1“ СБА полностью исчерпал свои ресурсы».

Фрэнк Лоу ничего не понимал в автогонках и правительственных наградах. Его заботило шаткое положение собственной компании. Экклстоун нашёл выход, однако не хотел вызывать подозрений. В октябре 2000 года он пригласил к себе в офис Рона Денниса и устроил так, что именно он изложил план Лоу и Мартину Брандлу — бывшему гонщику и комментатору «Ай-ти-ви», который теперь должен был стать председателем СБА.

Отношения с Брандлом у Экклстоуна не сложились. Тот гонялся вместе с Михаэлем Шумахером и Айртоном Сенной и не оставил сколь-нибудь заметного следа в автоспорте. Однако большинство его ровесников были уже мертвы, и Брандл пользовался немалым авторитетом — в том числе потому, что работал на телевидении. Работу эту он получил при содействии Экклстоуна и время от времени обращался к тому за помощью, когда надо было позвать в свою программу какую-нибудь знаменитость. Известность Брандла принесла ему пост в руководстве СБА, однако Экклстоун сомневался, будет ли тот держать свои обещания.

Экклстоун предложил Лоу оставить в покое Брандс-Хэтч и купить права на проведение гонок в Сильверстоуне сроком на пятнадцать лет. В свою очередь, СБА придётся потратить 100 миллионов долларов на модернизацию автодрома. Сам Экклстоун обязался вносить на нужды модернизации по 7 миллионов долларов в год, а также сохранить этап «Формулы-1» в Сильверстоуне на десять лет начиная с 2001 года за один миллион плюс 10% в каждом следующем году. В качестве компенсации Лоу по-прежнему будет платить ему 10 миллионов долларов каждый год. Ещё 14 миллионов долларов он станет ежегодно перечислять СБА на реконструкцию автодрома. В общей сложности на Сильверстоун должен был пролиться золотой дождь: 21 миллион долларов в год. Прежде чем согласиться, Лоу отвёл Экклстоуна в сторонку:

— Берни, я ничего не понимаю в автоспорте. Это стоящая сделка? Ты считаешь, что мы сможем на ней заработать? Мне соглашаться?

— Да, — ответил Экклстоун.

Когда все формальности были улажены, Экклстоун уже говорил, что контракт «смешной и невыгодный» и что он советовал Лоу не соглашаться. О сделке было объявлено 2 декабря 2000 года. Брандл был рад нежданно свалившемуся на Сильверстоун богатству, но всё равно критиковал Экклстоуна: «Любой вам подтвердит: трудности Гран-при Великобритании, Сильверстоуна и СБА связаны с Берни».

«Опять они ничего не поняли», — отозвался Экклстоун.

9.

Революция

В субботу 26 мая 2001 года Экклстоун устроил в Монако вечеринку в честь дня рождения Славицы — ей исполнялось 43. Обычно он вёл весьма скромный образ жизни: возвращался домой сразу после шести и съедал на кухне приготовленный женой ужин, — но в этот раз одолжил у американского бизнесмена Джона Макколла свеженькую яхту «Ле гран бле» с пятью десятками человек команды.

— Вот только палубу жалко — она у тебя аж блестит, — предупредил владельца самой большой в мире частной яхты Экклстоун.

— Ничего, — успокоил его тот.

На следующее утро Экклстоун встал рано и обнаружил, что новёхонькие деревянные панели все в отметинах от дамских каблуков, да ещё и залиты красным вином. Пока Славица спала, он велел команде всё убрать. На суету не обратил внимания никто, кроме жены. Славица даже во сне ощущала дотошность мужа, которая её здорово раздражала.