Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна

Удивительно, но Мосли не стал рассказывать об инциденте Экклстоуну. По сообщениям местных газет, тот с удивлением узнал от репортёров, что Славица перебралась в квартиру, принадлежащую бойфренду Петры, и собирается подавать на развод. Сам он объяснял её переезд так: «Славица уехала, потому что в соседнем доме идёт ремонт и жить стало совершенно невозможно. Она не выносит шума. Про развод я ничего не знаю».

Несколько часов он названивал ей из Бразилии и умолял вернуться. «Я думал, мы станем жить вместе ради дочек, — говорил он своей подруге Кате Хайм. — Я бы её никогда не бросил, а так и умер бы. Я вообще никогда никого не бросал».

Он вспомнил, как Славица требовала в Монако, чтобы он бросил работу. «Она была права», — печально признал Экклстоун.

Жена перестала отвечать на звонки. Он чувствовал себя униженным, особенно когда одно из агентств распространило от лица Славицы заявление о её дальнейших намерениях. «Вот как? — удивился Экклстоун. — Я и не знал, что у неё есть агенты».

Флавио Бриаторе переживал за Экклстоуна. Он выслушивал его бесконечные причитания, без которых в подобных обстоятельствах никогда не обходится. Этот семидесятивосьмилетний старик в одночасье вдруг оказался таким ранимым. Он вспоминал, что Славица обожала спорт, особенно теннис и лыжи. «Я-то сам не спортсмен, а она хочет начать новую жизнь в пятьдесят, пока не слишком поздно». Экклстоун понемногу понимал, что ей не ужиться с таким трудоголиком. «Она хочет путешествовать, а я нет», — говорил он.

Славица купила себе новый «Гольфстрим» за 70 миллионов долларов и собиралась с друзьями слетать в Индию к далай-ламе. То-то удивится духовный лидер Тибета, ожидая увидеть среди гостей и самого Экклстоуна.

Однако в Лондоне боль быстро прошла. Экклстоун смирился с новой жизнью. Он намеренно избегал бездействия и не копался в себе, объясняя это так: «Иначе я бы расстроился. А так я всё время занят и могу об этом не думать».

— Ну как ты? — спросил его однажды Джон Кумб.

— Спасибо, отлично. Бывает, просыпаюсь утром, а за окном дождь — и вдруг выясняется, что я в кои-то веки в этом не виноват.

Не виноват он был потому, что Славица по-прежнему не подходила к телефону. Поддавшись напору дочерей, которые требовали, чтобы папа с мамой помирились и отпраздновали вместе Рождество, Экклстоун приехал в Баттерси-парк, когда Славица гуляла там с собаками. Она как раз собиралась уходить, но Экклстоун перегородил своей машиной выход и добился от неё согласия отметить Рождество всей семьёй.

После праздника они расстались вполне по-дружески, и Экклстоун надеялся, что брак ещё можно спасти, однако всего через пару дней Славица, к его удивлению, подала на развод. Разумеется, главным вопросом было: что станет с 3 миллиардами долларов, находящимися в управлении трастовых компаний. Дела Экклстоуна вела Хелен Уорд, и она вскоре ознакомилась с условиями Славицы. Претензии та предъявляла очень жёсткие.

— Славица не могла так поступить, — поразился Экклстоун, подозревая, что его супруга попала под влияние алчного адвоката.

В любом случае ему хотелось избежать конфликта.

— Скажи: как она сочтёт правильным, так пусть и будет, — проинструктировал он Уорд. — В моём-то возрасте мне и остатка хватит, — добавил Экклстоун, сокрушаясь, что когда-то самый высокооплачиваемый человек в Великобритании теперь, похоже, расстанется по соглашению о разводе с крупнейшей суммой в истории страны.

Экклстоун не сумел сохранить брак и теперь был полон решимости отстоять свой бизнес. Бриаторе, который проводил с ним много времени, ужасно злился, что тот не идёт на сотрудничество с ФОТА.

— Берни слишком много зарабатывает, — жаловался он Мосли, едва ли не слово в слово повторяя недавнюю реплику Монтеземоло: «Берни, ты уже богат. Дай теперь и нам порулить».

Известие об уходе «Хонды» было смягчено заявлением «Мерседеса» об успехе его проекта в «Формуле-1» и твёрдом намерении продолжать. Экклстоун позвонил Монтеземоло:

— Лука, тебе ведь не надо коммунизма. Ты должен заботиться о собственных интересах.

Монтеземоло согласился, но не бесплатно. В декабре они договорились, что итальянец немедленно порвёт с ФОТА за дополнительные 80 миллионов долларов в год. «Феррари», как звезда голливудских блокбастеров, требовала за своё участие в гонках особый гонорар.

Экклстоун ликовал: «Мы купили „Феррари“! Мы купили их верность. Мы платим, а они остаются с нами». Бриаторе и остальные боссы команд поражались эгоизму Монтеземоло.

Заплатив предателю, Экклстоун не мог отказать себе в удовольствии хоть частично расквитаться за июньское унижение в Маранелло. В интервью «Таймс» он сказал: «Просто стыд, что он [Монтеземоло] совершенно не общается с людьми, которые действительно управляют компанией, а вместо этого работает у них пресс-атташе».

Экклстоун полагал, что теперь всё пойдёт по-старому, но остальные не желали скрывать жёсткие разногласия за привычными уже сделками.