Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна

К вечеру, когда череду побед «Брауна» прервал в Сильверстоуне «Ред булл» (австрийцы наконец-то тоже установили двойной диффузор), Маккензи заявил, что деньги «Си-ви-си» спасёт только уход Мосли.

— Ты намеренно рушишь весь бизнес! — бушевал Маккензи. — Команды нужно сохранять, а не убивать.

— Да нет же, — возражал Мосли, обхватив голову руками и переживая, что никто его не понимает.

— Тебе лучше уйти, — сказал ему Экклстоун 24 июня.

— Если мне будут талдычить, что нужно уйти, то я останусь, — заявил Мосли.

Однако ни Маккензи, ни Монтеземоло не желали ждать. «Команды подпишут новый „Договор согласия“, только когда Макс подаст в отставку», — заявил итальянец Маккензи.

На парижском заседании мирового совета ФИА в следующее воскресенье оба потребовали его ухода, совершенно не заботясь о заслугах Мосли перед «Формулой-1». Из задних рядов им аплодировал ликующий Деннис.

Экклстоун прибыл в Париж в субботу вечером, твёрдо намереваясь покончить с президентством Мосли. В ходе бурной перебранки он сказал: «Если ты не уйдёшь, то погибнет ФИА». Мосли отвечал уклончиво, и тогда Экклстоун добавил: «Иначе Маккензи подаст в суд на тебя и на ФИА».

Монтеземоло уже не желал удовлетвориться отставкой Мосли. «Пусть уходит Макс, а вместе с ним и Берни», — заявил он главе «Си-ви-ви» воскресным утром перед прибытием в Париж.

Маккензи отстранённо наблюдал, а на кону меж тем оказалась судьба Экклстоуна, который тем вечером вместе с Монтеземоло выступил против Мосли на мировом совете.

Сам Мосли понял, из-за чего злится Монтеземоло: он так и не отблагодарил итальянца за то, что тот поддержал его в борьбе с Экклстоуном в Нью-Йорке. Сам же Экклстоун, по его мнению, неисправимый обманщик. Несмотря на сорок лет дружбы, Мосли охарактеризовал своего бывшего союзника так: «импульсивный, неугомонный и вообще странный человек, которого я так и не смог понять». Его невозмутимый взгляд всегда сбивал с толку.

В конце концов давление этой парочки стало нестерпимым, и после заседания мирового совета Мосли неохотно позвал обоих к себе в кабинет. Они ещё долго спорили, и в итоге он согласился на почётную отставку, а затем назвал своего преемника.

Ещё четыре года назад Жан Тодт в последний момент снял свою кандидатуру с выборов президента ФИА. Тогда они договорились, что Мосли останется ещё на один срок, а в 2009 году передаст полномочия Тодту. У француза испортились отношения с Монтеземоло, и он был готов переехать в Париж.

— Команды Тодта не поддержат, — сказал Экклстоун.

Его пугала склонность француза к бюрократизму и, главное, тот факт, что ФИА возглавит человек, на которого он не сможет никак влиять.

— Команды в выборах не участвуют, — многозначительно заметил Мосли.

Он знал, что Экклстоун ненавидит любые перемены и рассчитывает сохранить своё влияние, а потому поддерживает Мишеля Боэри — устроителя Гран-при Монако. По его словам, Монтеземоло тоже против кандидатуры Тодта. Услышав об этом, сам француз очень удивился, поскольку проработал с Монтеземоло шестнадцать лет, и тот обещал ему свою поддержку. «Сегодня он говорит: „Ты мой лучший друг“, — злился Тодт, которому Экклстоун как раз предложил важный пост в управлении „Формулы-1“, — а завтра уже выступает против. Я ему больше не верю».

Монтеземоло заявил, что не согласен с кандидатурой Боэри, и лишь тогда Экклстоуну пришлось уступить и нехотя признать, что сорок лет сотрудничества подошли к концу. «Я поддерживаю Жана», — сказал он, когда понял, что противиться бесполезно. Монтеземоло полетел в Париж принимать официальную отставку Мосли и улаживать все формальности.

— Ты знаешь, что я еврей? — спросил Тодт у Мосли.

— Конечно, — ответил тот, разом отметая все подозрения в антисемитизме.

Маккензи вздохнул спокойно. В субботу вечером он поверил: в «Формуле-1» наконец-то воцарился мир.

Зная, что на смену Мосли придёт его бывший подчинённый Тодт и что позиции Экклстоуна значительно ослабли, Монтеземоло вышел из офиса ФИА на площадь Согласия и направился прямо к корреспондентам итальянского телевидения. До этого момента за него всегда говорил Бриаторе, но теперь можно было уже не сдерживаться.

— Я сверг диктатора! — заявил Монтеземоло.

Его слова немедленно передали Мосли. Конечно же, он был диктатором. Кому ещё управлять автоспортом? Он как-то говорил Экклстоуну: «Люди слушаются только диктаторов».

И всё же злорадство Монтеземоло оскорбило раненого визиря. Он долгие годы помогал «Феррари», а недоброжелатели твердили, что Шумахер обязан двумя своими чемпионскими титулами именно благосклонности Мосли. Теперь же Монтеземоло отплатил ему чёрной неблагодарностью.

«Я никуда не уйду, — заявил он Экклстоуну. — Мне плевать. Если эти ублюдки хотят драки — пожалуйста, я готов. Я выставлю свою кандидатуру на следующий срок и выиграю. Пущу ко дну и Флавио, и Луку».

В отместку он моментально дал интервью той же самой итальянской телекомпании. «Лука просто bella figura{28}, — усмехнулся Мосли, намекая, что Монтеземоло всего лишь марионетка, — в Италии его никто и в грош не ставит».