«Фрам» в полярном море

Тронулись в путь часов в восемь вечера в среду и остановились вчера в пять часов утра[285]. Утром ветер перешел в северо-восточный, похолодало. Снег подмерз, и в конце концов путь стал не так уж плох. Наст вполне выдерживал тяжесть собак, а местами и нарт; мы уже тешили себя надеждой, что и завтра путь будет также хорош. Но тут нам опять пришлось разочароваться. Не успели войти в палатку, как пошел снег, который упорно продолжался вчера в течение всего дня, пока мы спали. Когда вечером мы выползли, чтобы приготовить завтрак и двинуться дальше, он все еще падал. Кругом все покрыто глубоким снегом, путь стал самым отвратительным, какой только можно представить. Двигаться при таких условиях не имело ни малейшего смысла, и мы решили выждать. Между тем давал себя знать голод, но завтракать по-настоящему нам было не по средствам. Поэтому я сварил лишь небольшую порцию похлебки из рыбной муки, и мы снова юркнули в спальный мешок: Йохансен, чтобы вздремнуть, а я, чтобы еще раз проверить свои наблюдения с момента, когда мы покинули «Фрам», и удостовериться, нет ли в них все-таки какой-нибудь ошибки, которая могла бы разрешить загадку: почему мы до сих пор не встречаем земли. Проглянуло солнце, но скоро опять скрылось, и попытка произвести наблюдение не увенчалась успехом. Больше часа стоял я с теодолитом, выжидая, не выглянет ли солнце еще раз. Но солнце исчезло и больше не появлялось. И сколько я ни вычислял, ни размышлял, никакой существенной ошибки так и не мог найти. А все вместе взятое продолжает оставаться загадкой. Меня все сильнее одолевало сомнение, не уклонились ли мы все-таки чересчур к западу? Я совершенно не допускаю, чтобы мы могли оказаться восточнее земли; во всяком случае, можем находиться самое большее на 5° восточнее, чем показывают наши наблюдения

[286].

Если даже предположить, что часы наши спешат, то все же мой «Йохансен»[287]

не может уйти вперед больше чем вдвое против прежнего. Я допустил в своих вычислениях, что часы спешат на 5 с, но если допустить даже, что они спешат на 10 с, и тогда это даст разницу всего лишь в 6 мин 40 с за 30 дней (со дня нашего отъезда с «Фрама» и до последнего наблюдения), то есть находимся на 1°40 восточнее, чем следовало. Если допустить также, что в промежуток между 8 и 13 апреля я сделал слишком большую накидку на три дневных перехода и что вместо 10 миль, как я считал, пройдено всего 6 – меньше мы, безусловно, пройти не могли, – то, следовательно, мы были 13-го не под 86° восточной долготы, как предполагали, а под 89°. Это значит, что мы отклонились на 3° к востоку или, принимая во внимание указанную выше поправку, всего на 5°, следовательно, сейчас мы могли быть не под 61°, а под 66° восточной долготы, или в 15 милях от мыса Флигели[288]. Но все же даже при этом к югу от нас должна была виднеться земля, тем более, что Земля Вильчека не может быть слишком низкой и уклониться в восточной своей части так далеко на юг, чтобы ее не было видно. Если мыс Будапешт

[289] лежит примерно под 61° восточной долготы и несколько севернее 82° широты, то, следовательно, он должен находиться не больше чем в 10 милях от нас. Нет, это как было, так и останется непостижимою загадкой.

С другой стороны, столь же трудно предположить, что мы находимся много западнее. В таком случае нас должно было бы сильно отнести дрейфом между 8 и 13 апреля; или же часы мои перед 2 апреля в течение некоторого времени стояли. Три наблюдения от 2, 4 и 8 апреля, по-видимому, действительно показывают, что нас отнесло значительно на запад. 2 апреля мы находились под 103°06 восточной долготы, 4-го – под 99°59 и 8-го – под 95°07 восточной долготы, а между этими днями не было сделано ни одного значительного дневного перехода; между наблюдениями 2-го и 4-го был сделан небольшой дневной переход, а между 4-м и 7-м – два, которые, однако, были ничтожны и не могли значительно подвинуть нас на запад. Это значит, что мы отнесены дрейфом за шесть суток почти на 8° или, допустим, хотя бы на 7° к западу. Если мы будем считать, что все пять суток между 8-м и 13-м был такой же дрейф, то, значит, мы отклонились на 7° дальше на запад, чем предполагаем. Следовательно, сейчас мы могли бы находиться не под 61 °, а под 54° восточной долготы. Но и тогда должно было быть не больше, чем 8 миль от мыса Флигели и совсем близко от Земли Короля Оскара. А в таком случае можно было уже видеть или тот, или другую. Если же предположить, что в период до 2 апреля был также сильный дрейф к западу, и если не исключать возможность, что мои часы, как я и опасался, все-таки стояли, тогда нас могло отнести бог весть как далеко на запад. Вот все что мы можем сказать. И мне все чаще приходит на мысль такая возможность.

Тем не менее нам остается, по-видимому, одно: двигаться вперед по тому же курсу, которого мы придерживались до сих пор, быть может, лишь немного больше уклоняясь к югу. Куда-нибудь мы придем, и тогда, вероятно, разрешится и эта загадка.