Франики (СИ)

  Теперь, представляя себя в роли Берахьи, а в роли Гвиры - свою будущую дочь, Франк понимал: это для него слишком мало. Кто эти "денме"? Провинциальная секта, полу-веры, чья казна пустеет, а влияние ослабевает год от года. Скоро они станут никому неинтересны и превратятся в обыкновенных турок. А я не для того 5 лет к ним стучался, интриги проворачивая, чтобы ношение этой засаленной фески стало единственным моим достижением! Все это ничтожно по сравнению с новой религией, замысел которой Франк разрабатывал буквально на ходу, в горах, а окончательно сформулировал в тепле уютного костёла. Эта концепция, позже получившая название "дат", воображалась Франком как универсальная, абсолютно новаторская, разумная вера, которой еще никогда никто не придумывал. Религия new age. <А что придумаете вы, прошатавшись по горам пару недель, питаясь брусникой и черникой с гадючьим филе, да изредка - мясом белобрюхих ежей? Небось, не меньшую ересь! >

  Особое место в новой ереси Якуба Франка отводилось "вечной женственности", отождествляемому со Шхиной (спустя примерно век возрожденной в России философом Соловьевым, одним из переводчиков и интерпретаторов Каббалы). Поклонение этой ипостаси Франк перевел из оккультной - в самую что ни на есть эротическую плоскость, в оргии, где блуд и святость стали синонимами, а добродетель - непременно с прилагательным "оскверненная".

   - Народ израильский вижу я в образе прелестной девицы, пережившей бесчестье, - говорил Франк. - Прошла ночь, наутро косы ее уже убраны в "рога" (по-женски, она больше не может появляться на людях с распущенными волосами) и завязаны турецким платком. Рубашка ее замарана кровью и брошена в ушат, на белой коже темнеют синяки. За нее и стыдно, и жалко, но ее надо любить, ибо она - у Всевышнего одна из любимейших. Простим грех ее, грех вынужденный, ибо грозили смертью враги ее, но оставили душу в поруганном теле.

  Франк никогда не отличался красноречием, он не оратор но, все, что он растолковывал, подразумевало пласт мистики. Где и каждый получал возможность толковать по-своему. Мне, например, это образ напомнил средневековые католические миниатюры, изображающие синагогу, как "неправильную церковь", даже "анти-церковь", аллегорической женской фигурой в грязном и рваном одеянии (ветхость ткани означала непригодность завета Моисея), с головой козла (атрибут чернокнижия), с колеблющимися чашками весов (вместо равновесия). Могла б выйти сентиментальная картинка в духе мессианских христиан - еврея осенило в костёле! Увы, ее омрачает затертый мотив плагиата....

  Остановимся и вспомним: Франк предпочитал не создавать свои, а трактовать идеи, высказанные задолго до него. Идеи эти должны были хорошенько "отстояться", чтобы к ним привыкли и воспринимали уже не ересью, а вполне нормальной богословской мыслью. За то, на чем Франк сделал себе имя, используя как само собой разумеющееся, пострадали его предшественники. Но история помнит Франка, а их - только дореволюционная энциклопедия Брокгауза и Ефрона. <... Еще в начале 18 века, в Измире появился нищенствующий каббалист Нехемия Хайюн. Родом он из Сараево (ныне Босния и Герцеговина), много скитался, нигде не уживался, ища какую-ту "правду", не умея объяснить толком, в чем эта его правда состоит и где ее следует найти. В Измире жили родственники Шабтая Цви, хранившие небольшую, но ценную коллекцию книг и рукописей каббалистической тематики. Они боялись, что ради обладания этой коллекцией их могут убить фанатики из секты "денме", и хотели передать несколько книг совершенно посторонним людям. Нехемия получил от них рукопись, "Мехемнута де калла", приписываемую своему кумиру. Принадлежала ли она руке Шабтая или ее автором был один из учеников - доподлинно неизвестно. Рукопись была странная - именно поэтому возникли подозрения, что автором ее вряд ли мог быть Цви.

  Вероятнее всего, это придумал Авраам Кардозо, теоретик саббатианства, сам, кстати, еретик умеренный, потомок марранов. По крайней мере, содержание рукописи и то, что она попала в поле зрения в 1708г., а Кардозо умер двумя годами раньше и его ученики успели сильно ее подправить, указывали на Кардозо. Он пришел к выводу: евреи верят неправильно. Вместо Единого Б-га надо выделить несколько ипостасей ("парцуфим", ивр.). Одна, предвечная, Аттика Кадиша, Святой Старец,, сотворила мир и не вмешивалась в него, другая открылась евреям в своем царственном сиянии из ежевичного или тернового куста - Малка Кадиша, Святой Царь. Третья "парцуфим" - Шхина, виделась средневековыми каббалистами в образе прекрасной женщины, символизирующей душу, спешащую на встречу с возлюбленным - то есть с Царем. Эти образы встречаются в суфийской поэзии, их нельзя назвать сугубо иудейскими.