Франсиско де Миранда и борьба за независимость испанской Америки.

Экспедиция Миранды в 1806 г. в Венесуэлу, столь печально закончившаяся, может на первый взгляд показаться безответственной донкихотской затеей. Как мог Миранда надеяться на успех, на победу, располагая горсткой волонтеров, большинство которых были простыми наемниками, искавшими наживы и легкой славы? Миранда мог надеяться потому, что он был... Мирандой! Будь каракасец «трезво мыслящим» человеком, он не бросил бы службу в испанской армии, не окунулся бы в бурные волны Французской революции, не вступил бы в единоборство с испанской монархией, не сделал бы тысячу других вещей, которые обычно не совершают «благоразумные» люди. Если бы Миранда уподобился им, история не сохранила бы его имени для потомков.

Да, экспедиция в Коро не имела шансов на успех, она потерпела поражение. Но то, что она все же имела место, то, что нашелся человек, который осмелился вторгнуться в пределы Испанской Америки и водрузить на ее земле знамя независимости, явилось фактом огромного исторического значения. Экспедиция Миранды была предвестницей войны за независимость, а эта война, как известно, окончилась победой патриотов. Заслуга Франсиско Миранды заключалась в том, что он отважился на эту разведку боем.

Наконец, деятельность Миранды на посту диктатора и главнокомандующего войсками независимой Венесуэлы, его капитуляция перед Монтеверде.

Современники, патриоты, продолжавшие борьбу против испанцев после капитуляции в Сан-Матео, осуждали Миранду, более того, обвиняли его в предательстве. Это обвинение опровергнуто участью Миранды, уготованной ему испанцами после того, как подлинные предатели, Лас-Касас и Пенья, передали его Монтеверде, а тот переправил его в «Ла-Карраку». Нет, Миранда никогда нс был предателем, хотя он и мог ошибаться. Но так ли он ошибался в 1812 г., когда считал, что патриотам необходима передышка, чтобы накопить силы?

Разумеется, выполни Монтеверде взятые на себя обязательства, обеспечь он полную амнистию и свободу выезда патриотам, они и получили бы такую передышку.

Ошибка Миранды заключалась не в том, что, соглашаясь на капитуляцию, он рассчитывал выиграть время, а в том, что он поверил Монтеверде, коварному и беспощадному врагу. Но, в свою очередь, кровавый урок, преподнесенный Монтеверде патриотам, вырыл непреодолимую пропасть между креолами и испанцами, окончательно разрушил иллюзии колеблющихся и нерешительных элементов, веривших до этого в возможность примирения с испанцами.

Зверства Монтеверде не оставили другого выбора креолам, как продолжать против испанцев войну до победного конца, войну насмерть, которую объявил им Боливар. Но даже ему, до того как добиться победы, неоднократно пришлось испить горечь поражений. Сравнительно легко юн разгромил Монтеверде в 1813 г. и учредил вторую Венесуэльскую республику, но год спустя и его республика погибла, как погибла первая республика Франсиско де Миранды.

Вторую республику разрушили не столько испанцы, сколько жители степей — льянерос, которых сумели привлечь на свою сторону колонизаторы, пообещав разделить между ними земли богатых креолов. И лишь после того йак Боливар отменил рабство и обещал крестьянам землю, ему удалось добиться перевеса над противником. Но до победы еще было далеко, и, чтобы достигнуть конечной цели, Боливару требовалась передышка. В 1820 г. он был вынужден заключить перемирие с генералом Мо-рильо, командующим испанскими карательными войсками. Оно во многом напоминало соглашение, которое Миранда предполагал заключить с Монтеверде. В упомянутом выше году в Испании произошла либеральная революция, восстановившая конституцию 1812 г. Теперь испанцы стремились различными посулами соблазнить патриотов, заставить их сложить оружие. Но за истекшие годы патриоты многому научились. Их уже нельзя было обмануть обещаниями. Они использовали новую конъюнктуру и заключили перемирие сроком на шесть месяцев. Оно предусматривало прекращение огня, обмен пленными и обязательство обеих сторон гуманизировать войну — не применять репрессий по отношению к гражданскому населению.

Это перемирие действительно послужило патриотам передышкой, позволило им реорганизовать свои силы и накопить новые. Вслед за этим последовал рывок к победе.

Миранду можно считать первым латиноамериканским политическим деятелем континентального масштаба. В отличие от многих других участников освободительного движения он стремился к освобождению всей Испанской Америки, а не какой-либо ее отдельной части; он считал, что дело независимости касается жителей всех колоний, что освобождение придет в результате общеконтииенталь-ной революции. По существу так и произошло. Только тогда, когда в борьбу за независимость включилось большинство колоний, в освободительной борьбе произошел перелом и судьба испанского владычества была решепа.