Франсуа Вийон

Бывший клирик, школяр без оплачиваемой степени, Вийон вынужден прибегнуть к крайним мерам. Не тогда ли решился он попользоваться прелестями толстухи Марго? Как бы то ни было, он болен - лучше тюрьма, чем плохое здоровье, - и не способен работать: в некоторые минуты он подумывает, не обманывая себя, о том, что, вероятно, конец его близок.

У него в друзьях один славный малый, Фремен Ле Мэн, сын книгопродавца присяжного и нотариуса Совета при епископе. Фремен - общественный писарь. Вийон использует свое перо, дабы сделать вид, не питая никаких иллюзий, что Фремен - его секретарь.

И сей завет да не осудят!

Его я девкам завещал,

Хорош ли, нет ли, - будь что будет,

За что купил, за то продал.

Притом не я, Фремен писал,

Беспутнейший писец на свете,

И будь он проклят, коль наврал:

Ведь за слугу сеньор в ответе 1.

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 59. Перевод Ф. Мендельсона.

Не диктовал ли он свои 2023 стиха "Большого завещания", уже лежа в постели? Это вполне допустимо. Если прислушаться к тому, что говорит ученая братия, то вряд ли можно поверить в помутнение рассудка, послушного перу писца. "Большое завещание" - произведение человека, который прекрасно владел ресурсами своего ума, который сохранил копию "Малого завещания" 1456 года и который подвел итог своим счетам с обществом, с властями, с друзьями.

Его болезнь - это уединение, конец его любовных приключений. О чем он и говорит, не красуясь:

Да, я любил, молва не врет,

Горел и вновь готов гореть.

Но в сердце мрак, и пуст живот

Он не наполнен и на треть,

На девок ли теперь смотреть? 1

Впрочем, в своем окончательном виде "Большое завещание", возможно, состоит из стихов, сложенных зимой 1461/62 годов затворником из Сен-Бенуа-ле-Бетурне. Мы не знаем позднейших переделок; некоторые комментаторы склонны полагать, что следует отнести к 1463-му и последующим годам всю первую часть произведения - приблизительно 728 стихов.

Как бы то ни было, Вийон постоянен в своих вымыслах и доверяет писцу Фремену трижды переписать "Большое завещание", что и подтверждается в описаниях нищенского существования старого изгнанника. Смерть Вийона смерть литературная, если даже человек Вийон и побит изрядно жизнью. Фремен дремлет, и тут уже ничего не поделаешь. И вот кончается исповедь, и начинается завещание в собственном смысле слова. Поэт говорит теперь о своей мести прямо. Пусть поймет, кто сможет. Время памфлетов - против епископа Орлеанского прежде всего - прошло: отныне Вийон будет завещать свои дары.

Пора, однако, приступать.

Еще лишь слово, но не боле:

Фремен, когда не лег он спать,

Запишет всех, кто недоволен;

Никто не будет обездолен,

А коль гарантия нужна,

Пусть обеспеченьем сей воли

Послужит Франции казна!

Фремен, тебя с трудом я вижу

И чувствую - мой близок час.

Возьми перо и сядь поближе,

Дабы никто не слышал нас.

Все, что диктую, без прикрас

Пиши, - мне жить осталось мало!

Я говорю в последний раз

Для вас, друзья. И вот - начало... 2

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 41. Перевод Ф. Мендельсона.

2 Там же. С. 68.

Не стоит говорить, что писец, который спит, не может переписывать приказы и что ирония пронизывает строфу: "Большое завещание" - это указ, как те, что читают во время проповеди по воскресеньям во всех приходах Франции. Слабеющее сердце также включено в мизансцену: это завещание in articule mortis 1. Поэт идет до конца вымысла.

1 При последнем издыхании (лат.).

Строфы, сложенные в конце 1461 года, - часто переделка "Малого завещания" 1456 года. Вийон острит по поводу и тех и этих, подхватывает свои находки. Он яростен, но прежде всего он развлекается. Болен ли, нет ли, Вийон организует свой литературный выход. И небеспричинно включает он в новое произведение антологию своей продукции за истекшие годы. Приуроченные к определенному случаю стихи входят в это новое "Завещание" вместе со стихами, где автор развивает новые темы - темы подлинного завещания.

Когда Вийон вызывает к жизни или пересматривает свои прошлые завещания - в этом тоже вымысел, как и в сведении счетов. Поэт - человек с жизненным опытом, он знает элементарную юридическую осторожность, состоящую в том, чтобы сделать манеру изложения исключительно ясной, дабы избежать будущих судебных процессов, основой коих стала бы противоречивость толкований текстов. Хотя вдохновение никогда не покидает поэта, он не может пожертвовать тремястами двадцатью стихами "Малого завещания", он использует их в своей новой антологии. Вийон как бы подхватывает мотивы "Малого завещания" и выставляет его напоказ.

Во время отсутствия Вийона парижская молва сделала "Малое завещание" своего рода завещанием поэту. Возможно, все торопились увидеть Вийона ушедшим в мир иной. Но он высоко поднимает древко "Малого завещания", так что даже наименее внимательный читатель понимает, что к чему.