Французский язык с Альбером Камю. Посторонний / Alber Camus. L’etranger

26. Dans le fond, je n'ignorais pas que mourir à trente ans ou à soixante-dix ans importe peu puisque, naturellement, dans les deux cas, d'autres hommes et d'autres femmes vivront, et cela pendant des milliers d'années (в сущности, я хорошо знал, что умереть в тридцать лет или в семьдесят лет, имеет мало значения, так как, естественно, в этих двух случаях другие мужчины и другие женщины, будут жить, и это в течение тысяч лет; vous n'ignorerez pas que... — вам хорошо известно, что...; importer — быть важным, иметь значение). Rien n'était plus clair, en somme (ничего не было более понятно, в общем). C'était toujours moi qui mourrais, que ce soit maintenant ou dans vingt ans (это был всегда я = ведь это же я, который умрет, хоть сейчас: «было бы это сейчас», хоть через двадцать лет).

26. Dans le fond, je n'ignorais pas que mourir à trente ans ou à soixante-dix ans importe peu puisque, naturellement, dans les deux cas, d'autres hommes et d'autres femmes vivront, et cela pendant des milliers d'années. Rien n'était plus clair, en somme. C'était toujours moi qui mourrais, que ce soit maintenant ou dans vingt ans.

27. A ce moment, ce qui me gênait un peu dans mon raisonnement, c'était ce bond terrible que je sentais en moi à la pensée de vingt ans de vie à venir (в этот момент, что меня смущало немного в моем рассуждении, так это этот ужасный скачок = шок, который я чувствовал в себе при мысли о грядущих двадцати годах жизни; à venir — грядущий, будущий). Mais je n'avais qu'à l'étouffer en imaginant ce que seraient mes pensées dans vingt ans quand il me faudrait quand même en venir là (но мне ставалось только подавить это, представив, какими будут мои мысли через двадцать лет, когда мне все же придется вернуться к тому же = умереть; quand même

— все-таки).

27. A ce moment, ce qui me gênait un peu dans mon raisonnement, c'était ce bond terrible que je sentais en moi à la pensée de vingt ans de vie à venir. Mais je n'avais qu'à l'étouffer en imaginant ce que seraient mes pensées dans vingt ans quand il me faudrait quand même en venir là.

28. Du moment qu'on meurt, comment et quand, cela n'importe pas, c'était évident (в момент, когда умирают, как и когда, это не важно, это очевидно). Donc (et le difficile c'était de ne pas perdre de vue tout ce que ce «donc» représentait de raisonnements), donc, je devais accepter le rejet de mon pourvoi (следовательно (и самое трудное — это не потерять видения всего, что это «следовательно» представляет умозаключения, выводы), следовательно, я должен принять отказ в моем помиловании; le difficile m — (самое) трудное).

28. Du moment qu'on meurt, comment et quand, cela n'importe pas, c'était évident. Donc (et le difficile c'était de ne pas perdre de vue tout ce que ce «donc» représentait de raisonnements), donc, je devais accepter le rejet de mon pourvoi.

29. A ce moment, à ce moment seulement, j'avais pour ainsi dire le droit, je me donnais en quelque sorte la permission d'aborder la deuxième hypothèse: j'étais gracié (с этой минуты, с этой минуты только, я имел, если можно так выразиться, право, я себе давал в некотором роде разрешение взяться за второе предположение: я помилован; pour ainsi dire — так сказать, если можно так выразиться; aborder — высаживаться; причаливать; приставать; брать на абордаж; браться за…). L'ennuyeux, c'est qu'il fallait rendre moins fougueux cet élan du sang et du corps qui me piquait les yeux d'une joie insensée (неприятно то, что нужно было сделать менее бурным этот порыв крови и тела, который мне колол глаза безумной радостью; rendre (+ прил.) — (с)делать; приводить в какое-либо состояние).