Французский перец

– У него всё хорошо. Он пошёл на поправку.

– Я ужасно скучаю. Хочу поехать к нему, – смотрю с мольбой на Драка. Он хмурится и отводит глаза. Внутри всё сжимается от страха. Что это значит?

– Ты же знаешь, Карин, тебе нельзя. Хочешь, налью тебе кофе? – кладёт газету на стол и встаёт с места, направляясь к кофе-машине. Моё беспокойство растёт.

– Да, – вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, что скрывает от меня Пьер.

– Не переживай. Они с Жильбером скоро будут в Париже.

– Ты говоришь мне правду? – отчего-то я не верю ему. В его словах сквозит ложь. Не могу не уловить эти предательски хриплые нотки в его голосе. Почему Пьер хмурит брови, когда говорит об Арно? С моим сыном что-то не так? Не отрываю от него насторожённого взгляда.

Драка наливает мне кофе и ставит чашку на стол. Протягиваю руку. Халат легко соскальзывает с плеча, обнажая уродливые розовые шрамы. Пьер смотрит на них и бледнеет.

– Что это? – протягивает руку, проводя пальцами по рубцам.

– Ничего, – опускаю взгляд.

– Это сделал он? Елизаров, да?

Киваю в ответ. Воспоминая окунают в прошлое, кажущееся теперь страшным сном.

– Бедная моя девочка, – наклоняется и целует мои обезображенные плечи. – Прижимает к себе, вдыхая запах моих волос. – Какой ужас тебе пришлось пережить. Я не перестану ругать тебя за то, что ты пошла к нему. Что же ты наделала? Глупая моя девочка!

Точно знаю, чего хочет Драка. Я могу дать ему это, но каждый раз, когда Пьер проявляет нежность, я не в силах ответить тем же. Почему? Ведь Пьер столько сделал для меня. Неужели я всё ещё надеюсь на будущее с Жильбером?

Смущённо отстраняюсь от Драка, неловким движением смахивая на пол газету. Она падает и раскрывается на странице с чёрно-белой фотографией – я и Елизаров на премьере. Заголовок статьи пугает, заставляя терять равновесие: «В лесу найден труп подруги убитого олигарха». Ужас холодом стынет в жилах. Тот роковой вечер явственно всплывает перед глазами. Меня начинает мелко потрясывать. Сколько ещё мне предстоит жить с этим? Елизаров и так снится мне почти каждую ночь: его окровавленная голова и безжизненные, широко раскрытые глаза.

– Что это, Пьер? – дрожащей рукой поднимаю с пола газету и вопросительно смотрю на него.

– Так было нужно, Карин.

– Но как же? Как? А мои родители, Пьер?

На миг представляю свою маму. Потерять ребёнка – невыносимая боль. Наверное, моим родителям уже сообщили о моей смерти. Мир застилает мутная пелена, пол качается под ногами, точно палуба корабля в шторм. Невыносимая правда обрушивается лавиной – меня больше нет! Для всех я умерла. Боже, за что?!

– Зачем, Пьер?! Зачем? – шепчу я. – Кто эта женщина?! Пьер! Ответь мне!

– Не знаю, Карин. Какая-нибудь бродяжка, – недовольно морщится и отводит взгляд.

Ему не нравится наш разговор. Когда Драка собирался мне рассказать обо всём? Ведь он же не думал всю жизнь скрывать от меня правду!

– Пойми, – Пьер подходит и кладёт руки мне на плечи, заглядывая в глаза. – Мы не можем рисковать. Тебя ищут. И, возможно, не только русская полиция. Так будет лучше. Для тебя, для Арно, для твоих родителей.

– Ты правда так думаешь? – я не верю в искренность его слов.

– Знаю. Прости! Другого выхода нет.

– Я же ничего не знаю о тебе, Пьер. Кто ты? – в глазах дрожат слёзы. Я пристально вглядываюсь, стараясь угадать, каких демонов скрывает Драка за своей добродушной внешностью.

– Карин, не думай обо мне плохо. Всё, что я делаю – делаю для тебя!

– Но как же? Как же? Как же Арно? Я же никогда… – горло сжимают невидимые тиски. – Никогда больше… не смогу…

Слёзы затопляют реальность, частят, скатываясь по щекам. Пьер сгребает меня в охапку и прижимает к себе. Гладит по спине тёплой ладонью, тихо приговаривая в мою макушку:

– Ты сможешь… Всё сможешь. Я буду рядом. Всё образуется. Вместе мы со всем справимся… Только верь мне… Верь…

– Но Жильбер… – всхлипываю я, уткнувшись в широкую грудь Драка.

– Не думай о нём. Пока ни о чём не думай, – шепчет он, продолжая оглаживать меня по плечам. – Пройдёт время, Жильбер поймёт… Не сомневайся… Он всё, всё поймёт… Всё будет хорошо… Всё хорошо…

– Нет… Нет… Нет… – вою я, мотая головой и вцепляясь пальцами в его сорочку. – Арно… Мой Арно… Он мой… Мой…

– Конечно, твой… Не плачь, Карин… Ты его мать… И другой у Арно не будет… Только надо подождать… Ещё немного подождать… Надо дать Жильберу время. Ему тоже сейчас непросто.

– Что?! Ты что-то знаешь?! – стискиваю в кулаки ткань его рубашки и заглядываю в карие глаза. – Ты же что-то знаешь, да? Пьер… Скажи, что ты знаешь… Скажи мне, Пьер! Скажи! Скажи же! Не молчи!

Трясу его за грудки. Пьер закрывает глаза и сжимает челюсти. Почему он так делает? Что он знает?

– Не молчи же ты! Ну! Пьер!

Берет меня за запястья и отстраняет от себя. Долго смотрит в глаза.

– Успокойся, Карин. Ты переволновалась. Тебе надо отдохнуть.

– Нет! К чёрту! Ты же что-то знаешь! Знаешь и молчишь! – ору я. – Знаешь! Знаешь! Скажи же мне, Пьер!

Мои рыдания переходят в истерику.