Фридрих Барбаросса

В октябре 1175 года император вновь направился в долину Танаро. Боевые действия были возобновлены. Правда, для проведения операций против самой Алессандрии у Барбароссы не хватало сил, и он был вынужден довольствоваться ограниченными, частными операциями. Тем не менее ему удалось снова закрепиться в этой зоне, использовав военное давление, искусно соединенное с имитацией начала переговоров^[281]. Соглашение с Тортоной было заключено 6 марта 1176 года — очевидно, император не сразу добился этой договоренности, позволившей ему дополнительно усилить свою власть на территориях, окружающих Алессандрию^[282]

. Правда, ему настоятельно требовались новые войска и подкрепления из Германии. Еще в начале 1161 года Барбаросса встречался в Комо с Генрихом Львом. Теперь, в январе 1176 года, для встречи с вельфским кузеном он поехал в Кьявенну, город к северу от озера Комо. В покров легенды эту знаменитую сцену облекли позже, в другие времена. Тем не менее нам не приходится сомневаться ни в факте встречи как таковой, ни в сути состоявшегося на ней разговора. В обмен на желаемую военную поддержку штауфеновской итальянской политике герцог потребовал передать ему Гослар. Фридрих отказался: если бы он согласился на такое требование, ему пришлось бы поставить под вопрос принципы своей столь успешной территориальной политики в германских землях^[283].

В мае 1176 года по территории комасков, имперский контроль над которой вновь удалось обеспечить в 1175 году, к императору подошли давно ожидаемые подкрепления. Под руководством архиепископа Филиппа Кёльнского, которого Фридрих еще зимой послал в Германию, имперские контингенты прошли через перевал Лукоманьо, оказавшийся в распоряжении государя после получения в 1173 году наследства графов Ленцбургов. Барбаросса лично встретил войска и повел их в направлении Павии. 29 мая под Леньяно дорогу ему преградили части Лиги под миланским командованием — ведь города не могли не увидеть чрезвычайной угрозы в усилении императорского войска. Поражение Штауфена в этом бою, произошедшем к северо-западу от Милана, обладало колоссальным политическим значением. Это не была великая решающая битва, а Фридрих и раньше терпел поражения от неприятельских городов^[284]

, но при Леньяно он все же впервые уступил войскам городского союза. В пропагандистском послании болонцам миланцы приписали победу не собственному оружию, а папе и Ytalicorum communia, «сообществу итальянцев»^[285]

. Самого императора с того дня некоторое время не удавалось найти. Затем он снова объявился в Павии, где его супруга надела уже было траурное платье^[286].

Поражение при Леньяно должно было окончательно укрепить Фридриха в убеждении, что вооруженной силой с коммунами не справиться. Настало время очередной волны переговоров, проводившихся в различных местах Ломбардии. Новый проект мира, предложенный кремонскими консулами, Барбаросса одобрил, несмотря на некоторые крайне жесткие положения договора — в частности, о том, что Алессандрия и впредь будет существовать^[287]

. В эти недели ко двору прибыл картезианец Дитрих Сильв-Бенитский, еще на рубеже 1167 и 1168 годов оказавший посредническую помощь при контактах с курией. Он представил государю мирный план прекращения схизмы, разработанный при содействии цистерцианцев Франции. Эта инициатива^[288], проявленная через несколько недель после Леньяно, вероятно, была озвучена как нельзя вовремя: она давала Штауфену возможность вступить в переговоры с Александром III, на сей раз независимо от желания неприятельских коммун, а в случае удачи позволяла лишить Ломбардскую лигу их важнейшей опоры.

Вот уже несколько лет как Фридрих смягчил свою непримиримую позицию по отношению к враждебному папе — если не в принципе, то в отдельных решениях. После смерти Виктора IV, и тем более Пасхалия III, контакты с антипапой стали незначительными, поскольку в большой политической игре того времени штауфеновский папа в конечном счете едва ли имел какой-то вес. На 29 сентября в Ломбардию пригласили Гуго, аббата Боннево, а при дворе все слышней стали голоса, призывавшие к миру с Александром III. 12 октября в Ананьи, в курию, прибыла делегация от императора. Заключение предварительного договора знаменовало окончание схизмы, начавшейся в 1159 году. Достижению соглашения^[289] во многом способствовали, во-первых, готовность обеих сторон к компромиссам в вопросе схизматических назначений епископов и, во-вторых, согласие императора вернуть владения Матильды церкви.