Фридрих Барбаросса

В конце января Барбароссу торжественно приняли в Пизе. Сразу после этого он, избрав трудный прибрежный путь, направился дальше в Геную. Оба приморских города признали власть Империи. Определяющую роль в этом сыграло вынесенное летом 1175 года решение императора, уладившее столь давние противоречия между пизанцами и генуэзцами^[300]. Из Генуи Фридрих обратил взор на отношения в Арелате, где он многие годы откровенно соперничал с арагонским королем, распространившим свою власть на побережье Прованса. Соглашение с графами Барселонскими, заключенное в 1161–1162 годах, императору ничего не дало. Еще осенью 1170 года, во время поездки в Бургундию, он возобновил контакты со знатью, прежде оппозиционно настроенной по отношению к Империи. Так, во время осады Алессандрии он возвел графов Форкалькье в ранг имперских князей, тем самым снова выведя их из подчинения Барселонскому дому, вассалами которого их сделали решения 1162 года. Теперь Фридрих намеревался вмешаться в дела Арелата лично

^[301].

Из Генуи государь отправился в Павию, а в июне-июле вместе с двором остановился в Турине. После заключения Венецианского мира, а вместе с ним и перемирия с Ломбардской лигой, положение в Ломбардии отнюдь не стало спокойней. Ломбардцы были недовольны решительным укреплением позиций Империи. Жалобы в курию свидетельствуют о множестве сохранявшихся противоречий. Правда, поводы для жалоб имелись и у императора, и у его приверженцев: так, на причиненный им ущерб жаловались кремонцы, которым Феррара перекрыла путь по реке По^[302]

. Маркграф Вильгельм Монферратский по-прежнему открыто противостоял ломбардским городам. Для него с 1177 года события развивались крайне неблагоприятно^[303]. Итак, предпосылки для прочного мира вряд ли можно было назвать хорошими еще до отъезда императора. Переговоры, проходившие в Турине при папском посредничестве, ни к какому соглашению не привели. Отношения сторон по-прежнему будет определять перемирие, но не мир.

В середине июля Барбаросса отправился в поездку в Бургундию, запланированную еще в начале года. Через Мон-Женевр, а затем по долине Дюранса 26 июля он добрался до Арля, где через четыре дня состоялась его торжественная коронация, демонстрирующая не только авторитет императорской власти, вновь обретенный по окончании схизмы, но и суверенитет Империи над Бургундией. В одном дипломе архиепископская церковь Арля была удостоена почетного титула «главная кафедра королевства Бургундии», который, несмотря на его присвоение церкви, характерным образом подчеркивал и значимость города Арля. Сюда, ко двору Штауфена, явились и виднейшие представители местного духовенства и знати. Не единожды за эти недели правитель заседал в суде в разных местах Южной Бургундии, демонстрируя власть Империи на крайнем юге Бургундии в незнакомой доселе форме^[304].

Из Арля Фридрих предпринял паломничество в Сен-Жиль в местности Камарг. В начале августа он продолжил свое путешествие вдоль Роны на север. На праздник Успения его супруга Беатриса, лишь недавно родившая ему младшего сына Филиппа, была коронована во Вьенне бургундской короной, diadema Burgandiae.

В связи с этим один английский источник называет Штауфена мужем, особенно преданным жене (vir uxorius)^[305]: характеристика Фридриха Барбароссы как человека, которую не хотелось бы обходить вниманием в эту бедную источниками эпоху, но которая, правда, в основном выдержана в очень критическом тоне. В графстве Бургундия, которого двор достиг в сентябре, император опять же посвятил себя отправлению правосудия. Власть над этой территорией, где располагались родовые имения императрицы, столько раз находившаяся под угрозой, теперь была вновь и на этот раз окончательно обеспечена. В октябре 1178 года Штауфен выехал в Эльзас, чтобы после четырехлетнего отсутствия вновь ступить на немецкую почву.

6. От столкновений с Генрихом Львом до Майнцской Троицы (1178–1184)

Еще с шестидесятых годов XII века императора по возвращении из итальянского похода нередко встречали внутренние раздоры в германской области Империи, напряженная обстановка и стычки, делавшие вмешательство верховной власти настоятельно необходимым. Повышенного внимания и длительных усилий со стороны государя неизбежно требовали, особенно с 1168 года, столкновения Генриха Льва с враждебными ему князьями. Правда, в то время, вследствие кризиса после катастрофы под Римом, Штауфен особо нуждался в поддержке самых могущественных имперских князей. Отношения со Львом были пока что исключительно хорошими.