Фридрих Барбаросса

Однако нужды большой политики не позволяли ему ослабить свою активность. Самое позднее с декабря 1184 года продолжавшая сохраняться напряженность в отношениях с папством окончательно привела Штауфена к мысли о союзе с городами как главной в будущем политической линии. В отличие от дней схизмы и столкновений с Ломбардской лигой, теперь уже не существовало тесной связи, между коммунами и курией, лучше контакты с городскими силами страны были, скорее, у государя. Правда, и теперь города не составляли полностью гомогенную политическую формацию. Противоречия, соперничество издавна господствовали в их взаимоотношениях, единства удавалось достигать лишь в ранние годы Ломбардской лиги. Уже усилия государя перетянуть на свою сторону отдельные города из рядов вражеского союза, предпринятые им во время своего пятого итальянского похода (1174–1178 годы) и ознаменовавшиеся большим успехом после перехода Тортоны и Кремоны, заложили основу для вновь разгоревшейся вражды. Констанцский мир никоим образом не мог покончить с этой напряженностью, хотя с его заключением императору и удалось примириться с преобладающим большинством ломбардских городов. Уже демонстративным посещением Милана в начале своего последнего итальянского похода Фридрих ясно показал, что намерен отвести миланцам, многие годы задававшим тон в Лиге, важную роль в будущей структуре властных отношений. За таким развитием событий с большим подозрением должны были наблюдать в особенности кремонцы, ведь в результате возникала опасность того, что будет восстановлена гегемония «ломбардской метрополии», — опасность, реализующаяся, конечно, с согласия Империи.

Уже во время задержки Штауфена в Лоди в январе 1185 года кремаски, еще в 1160 году изгнанные со своей родины и в годы своего изгнания особенно сильно почувствовавшие на себе притеснения миланцев, подали жалобу на кремонцев, предпринимавших территориально-политические акции, направленные против их области. Правда, в 1162 году Кремская крепость сама вверила себя кремонцам, но в годы штауфеновского имперского управления до 1167 года кремаски непосредственно контролировали свою территорию. Разгневанные жалобой своих традиционных врагов государю, присутствующие в Лоди кремонцы выхватили свои мечи и прогнали кремасков из придворных покоев, проявив откровенное пренебрежение к авторитету императора. Хотя Фридрих вначале и не лишил совсем Кремону своего расположения, отношения день за днем ухудшались. В обширном обвинительном акте^[373]

император, в свою очередь, обобщил выдвигаемые против Кремоны жалобы, причем не без основания подчеркнул свидетельства того, как город на По постоянно умел извлечь собственную выгоду из затруднений государя. Уже в 1167 году город принял заметное участие в образовании враждебного городского союза, поставил императора вместе с его семьей в чрезвычайно опасное положение во время трудного перехода через Апеннины при возвращении из Рима в сентябре того же года. В 1176 году кремонцы использовали свой переход на сторону Империи для того, чтобы, так сказать, вытянуть из Штауфена перенос расположенных у реки По местечек Гуасталла и Луццара, которого они давно добивались. Тем временем государь во время остановки в их городе в декабре того же года был едва обеспечен самым необходимым, чтобы их давление на него ощущалось сильнее.

Затем, уже через несколько дней после происшествия в Лоди, Фридрих тесно сблизился с несколькими городами Лиги, регулярно ему противостоявшими. В Пьяченце император еще в январе 1185 года впервые присутствовал на одном из съездов Ломбардской лиги. 11 февраля в пфальце Реджо был документально оформлен союз с Миланом. Это стало логическим следствием всего развития событий. С этим пактом^[374] был связан полный поворот штауфеновской городской политики в Италии. Существовавшая с первых лет правления Штауфена постоянная вражда с «ломбардской метрополией», лейтмотив всех мероприятий Барбароссы в южном королевстве вплоть до 1177 года, полностью прекратилась. Мощь Милана так никогда и не была окончательно сломлена. Даже после императорского триумфа над городом весной 1162 года она уже пять лет спустя вновь возродилась, как феникс из пепла, в рамках Ломбардской лиги. По соглашению в Реджо Барбаросса передал миланцам за необычно низкий ежегодный ценз всего лишь в 300 фунтов в императорской монете все суверенные права Империи в архиепископстве, а также в графствах Сеприо, Мартезана, Булгария, Леччо и Стаццона и гарантировал им свою защиту от Павии, равно как и поддержку при восстановлении Кремы. Последний пункт ясно подчеркивал возрождающийся антагонизм с кремонцами. В числе свидетелей заключения пакта назывались также консулы Кремы. Таким образом, спустя двадцать пять лет после того, как кремаски оставили свой разрушенный город, они создали в Милане правительство в изгнании.