Фридрих Барбаросса

Многократно уже отмечавшееся присутствие феодальных слоев в городском населении этой эпохи — важных аристократических родов в меньшей степени, чем более или менее крупных вассалов (которые, прежде всего в Милане, так хорошо опознаются под терминами «капитаны» и «вальвассоры»)^[491]

, — заставляет нас обратиться теперь к миру коммун в собственном смысле и тем самым, пожалуй, к определяющему элементу структурных взаимосвязей имперской Италии^[492]

. Со времен античности Италия оставалась страной городов, густая сеть епископских резиденций — лишь другая грань того же явления. Властные отношения в городе и его округе определялись при этом условиями епископских церквей, положение которых пытались укрепить в рамках переноса в Италию оттоновской системы имперской церкви, в меньшей степени — положением графов, но прежде всего — начиная с XI века все отчетливее — растущей властью городского общества. С начала XII столетия, в эпоху, когда движение крестоносцев во многих отношениях привнесло в общее развитие повышенную мобильность, во многих городах уже выдвинулся и смог констатировать свои первые успехи представительный орган для обсуждения политических вопросов — консулат. Но очевидным неудержимый подъем коммунального движения становится именно тогда, когда имперские власти из-за своего многолетнего отсутствия в Италии не смогли с должными силами соблюсти свои права. Таким образом, понятно и вполне оправдано, что Оттон Фрейзингенский в своей характеристике имперской Италии сконцентрировал внимание на городском мире, чью угрозу устройству Империи он особо подчеркивает и взгляд на который — с точки зрения германского имперского князя — прикован к необычной социальной мобильности.

Разумеется, в результате городская политика должна была воспринять решающий отпечаток общей итальянской политики Фридриха L

Уже рассмотрение его итинерария^[493]

позволяет отчетливо судить о том, какое место Штауфен отводил проблемам имперской Италии при осуществлении своей власти. В течение своего 38-летнего правления (за вычетом года, когда он находился в крестовом походе, — 1189/1190) он шесть раз отправлялся в поход на юг (1154–1155, 1158–1162, 1163–1164, 11661168, 1174–1178, 1184–1186 годы), проведя, таким образом, 14 лет в Италии. Добавим, что годы пребывания там, без сомнения, следует расценить как отмеченные особой активностью, потребовавшие полного напряжения сил, а также и самые трудные на протяжении его правления. Впрочем, полученное благодаря общей статистике впечатление еще сильнее акцентируется при более подробном рассмотрении, когда, например, выясняется, что император за десять лет с 1158 по 1168 годы лишь три из них провел севернее Альп.

Наибольший интерес вызывает в связи с этим вопрос о средствах осуществления господства, использовавшихся в рамках этой итальянской политики. Инструментарий, к которому обращался здесь император, оказывается богатым. Он заново подтверждает большой политический талант этого человека, умевшего в конечном итоге обеспечить себе общепризнанный успех за счет комбинации вошедших в обычай, традиционных методов, которые он, впрочем, наполнял новой динамикой и новым содержанием, и вновь создававшихся политических возможностей. В результате Барбаросса вошел в историю как один из знаменитейших средневековых правителей. Основополагающая роль здесь, несомненно, отводится целеустремленному использованию возможностей ленных отношений. Этот традиционный элемент созидания Империи был задействован, посредством раздачи регалий городским консулам, и применительно к новому миру коммун. На рейхстаге в Ронкалье в ноябре 1158 года Штауфен сумел с большим мастерством, с привлечением представителей городов, включить в объем имперского права регалии, которые города имперской Италии с начала XII века все более и более присваивали себе. При этом он воспользовался правоведением, расцветшим в Италии уже в те времена. Подключение возможностей римского права отчетливо сказалось и на обнародованных на этом рейхстаге текстах законов, касавшихся требования высших полномочий Империи в назначении любых судебных и исполнительных властей, вопроса о пфальцах в имперской Италии и взимания налогов. Тем самым Барбаросса из развивавшейся в Италии правовой жизни создал для себя единообразное поле деятельности, сумел добиться подведения теоретикоюридического фундамента под имперскую власть. Последующие традиционные средства господства можно видеть в целенаправленной политике раздачи привилегий, но также и в ведении переговоров, заключении договоров и соглашений^[494]. Наконец, нужно вспомнить и о нередких открытых конфронтациях, то есть о прямой борьбе, использовании военных средств и всех принимаемых здесь в расчет мерах принуждения.