Фридрих Барбаросса

Ладно, позлился и будет. Где я другого такого найду? Теперь главное дело, чтобы Эберхард как-то конфликт уладил.

Так и вышло. Собственно, как я понял, у папы реального-то войска прямо сейчас нет, то есть такого войска, чтобы против имперского идти. Одни обещания, так что ему тоже прямо сейчас война без надобности, а посему согласились скандал замять. Сам Эберхард к вечеру приехал с черновиком оправдательного письма, в котором, в частности, было написано: «Враг посеял в пшеницу сорную траву», при этом имя врага не называлось, так что пусть Адриан думает, что эрцканцлер полностью разоблачен и понес заслуженное наказание, а мы, если что, придумаем им настоящего виновного. Да хоть казним какого-нибудь узника, предварительно пожаловав ему титул и должность.

В том же послании Эберхард просил его святейшество не относиться с такой серьезностью к формальностям, ибо неправильно составленное послание — это мелочи, за которыми мы забыли, что на самом деле обсуждали изначально. Далее Эберхард довел до сведения папы, что не доложил мне о произошедшем, так как я внезапно уехал под стены Кремы. Поэтому он, Эберхард Бамбергский, не может принести курии и лично его святейшеству извинения еще и от моего имени. И дописал: «Вы же его знаете! Он любит всех, кто к нему приходит с любовью, но он еще не вполне научился и врагов своих любить…». С письмом в Рим, уже привычной дорожкой отбыл Отто.

Отвечая на послание Эберхарда, папа порекомендовал, чтобы впредь столь важное дело не доверили людям, «не имеющим опыта в служебной переписке». Я хотел еще подлить масло в огонь, пнув папский престол, за то, что в Ватикане выбирают на роль посланников чуть ли не простолюдинов, но вовремя появившийся Райнальд успел отговорить меня от этого шага.

Не пониженный в должности, Райнальд таскался теперь за мной побитой собакой, выказывая свою преданность и пытаясь вновь словить благосклонную улыбку, чем злил невыносимо. Потому как всякий знает, я не только отходчив, но и зачастую вынужден стыдиться собственной вспыльчивости. В довершение пытки императрица начала слезно умолять меня помиловать Райнальда, с которым она давно уже сдружилась, так как он знал множество стихов наизусть и частенько пел для ее гостей, аккомпанируя себе на лютне.

В общем, простил. А куда денешься. Друзей у меня — раз, два и обчелся.

Осада Кремы с переменным успехом тянулась уже второй месяц, когда я позволил себе удалиться ненадолго из лагеря, забрав с собой истомившуюся непривычной походной жизнью Беатрису и небольшую свиту. Устроившись в крепости Лоди, мы позволили себе неделю спокойной жизни, желая слушать пение птиц в саду, придворных трубадуров да истории, которые в изобилии рассказывали Райнальд и Вибальд.

Однажды кто-то заговорил со мной о Милане, о том, сколько еще продлится осада Кремы, впрямую спрашивать не решались, а вот о дальнейших планах — почему бы и нет. Увидев, что вопрос привел меня в ярость, приехавший к нам с докладом о прохождении осады Манфред начал громко возмущаться, крича, что Милан слишком много на себя берет. И откуда только такая спесь взялась — торгаши плутоватые, ни чести, ни совести, все на деньги мерят.

На что Эберхард вдруг покраснел и, поднявшись со своего места, хотел было удалиться, когда императрица вдруг властно попросила его остаться и объяснить, если, конечно, он знает, в чем сила Милана.

Все заинтересованно уставились на Эберхарда, и тот, не посмев отказать своей госпоже, вернулся на место и вот что рассказал:

— Милан, прекрасная императрица, — древний город. — Он оглядел присутствующих яркими голубыми глазами и продолжил: — Еще во времена Древнего мира Милан прославился своей знаменитой школой, благодаря которой сам город нарекли «Новыми Афинами», считая, что с него пойдет возрождение мира. И еще там родился и жил святой Амвросий[105], нынешний покровитель города. Летописцы пишут, будто император Римского государства Константин Великий сделал Милан, или Медиолан, как тогда говорили, своей резиденцией. Такая необходимость возникла оттого, что он не мог отказать себе в удовольствии подолгу разговаривать со святым. А ведь Амвросий почитался святым чуть ли не при жизни. Вы знаете амвросианские гимны, а ведь они названы по имени Амвросия, и вовсе не потому, что он их благословил. Он их сочинял, так как был не только проповедником и учителем, но еще поэтом и музыкантом.

До Амвросия во время богослужения никаких гимнов не пели. Представьте наши службы без этих гимнов? Насколько они сделаются беднее и хуже. — Глаза Эберхарда сияли, похожая на меховой воротник из чернобурой лисы борода в свете проникшего через окошко солнечного луча сияла бронзой.

Присутствующие согласно закивали.

— Многие считают, хотя это и не точно, что знаменитый благодарственный гимн «Те Deum laudamus» («Тебя, Господи, славим») тоже подарил нам он.

— Когда в Риме выбирают папу, обязательно исполняют этот гимн, — помедлив, изрек Райнальд, беря с блюда гроздь спелого винограда.