Фридрих Барбаросса

— Ну вот, господа хорошие, вы только что выслушали предвыборную речь знаменосца Империи в пользу его младшего брата, Конрада фон Виттельсбаха. Что скажете, назначить нам такого молодца мейнским архиепископом? Отдать лен? Или возразите, что молод он для столь ответственной должности?

— Да уж отдай, — смеется в, точно приклеенную, меховую бороду Эберхард. — Не станем ждать, пока молодой Виттельсбах мхом порастет.

Да здравствует Конрад фон Виттельсбах, архиепископ Майнский!

Стоит Отто, глазами лупает, а мне смотреть на него приятно. Отдал долг старому пфальцграфу, пристроил младшенького. Что еще отцу надо?

— Итак, господа хорошие, запишите в своих бумагах следующее: канцлером фон Буха, архиепископом Виттельсбаха. Церинген, разумеется, обидится, но да с Божьей помощью и с этой бедой справимся. Ты, Райнальд, куда нынче, в Италию?

— В Кёльн, ваше величество. Должен же когда-то архиепископ в своем собственном городе порядок навести.

— Хорошее дело, езжай. Да, еще, перед тем как за праздничный стол сесть, задержитесь, Фридрих Швабский.

— Кузен, ты ведь, как я понимаю, с Генрихом Львом дружбу ведешь? Да не слежу я за тобой, что встрепенулся, сам давеча говорил, мол, на охоту и все такое. Слушай, тут такое дело, дошли до меня слухи, неладно у него с супружницей, мол, в собственном замке практически не живет, наезжает временами. Скажи ему при случае, что я, мол, ему очень в этом деле сочувствую и всячески рекомендую развестись. Так и скажи. Не «приказываю», а рекомендую. Это важно! Подробно передашь все, что сегодня слышал, как я с Церингенами обошелся. Он неглупый, поймет. А повод для развода… ну, пусть будет очень близкое родство или отсутствие мужского наследника… завтра на рассвете и поезжай, чего тянуть-то?

Несколько дней более-менее спокойно жили, а когда я уже почти что со всеми местными делами разобрался и хотел к семье отправиться, из Эльзаса гонец прискакал. Бертольд Церинген объединился с еще несколькими князьями, дабы принести клятву верности королю Франции. Понятно, что не одни, а со всеми своими землями. С моими землями!!!

Пришлось тут же разворачивать войска заговор подавлять — не спали, не ели, считай, не отдыхали, а набросились на бунтовщиков, точно горная лавина сошла. В результате несколько напрочь разрушенных крепостей и скулящий о пощаде Церинген. Что же, коли в казне лишние денежки завелись, пущай лучше на ремонт пустит, нежели на вооружение и измену. Это пока я вконец не осерчал и не запретил бурги восстанавливать. Первый раз прощается.

Посудили, порядили, постановили и снова без малого передыха, но с новыми силами, вассалами церингеновскими в Майнц, с его жителей должок за прежнего архиепископа стрясти, да и нового над ними самолично поставить. Барбаросса убийства верных людей не прощает.

— Всех, кто в мятеже участвовал, казнить без разбору, сбежавших ловить, имущества конфисковать, дома… а, что там мелочиться, разрушить до основания. Всех домочадцев и слуг выгнать из города, пущай в сельской местности бунтуют. На полях, на грядках, во время очищения выгребных ям или когда им там будет сподручнее.

Глава 43

Третий итальянский поход

И вот я снова на коне, из города в город мотаюсь, точно Вечный жид. Рядом прекраснейшая из женщин — императрица Беатрикс, моя Беатриса, а в обозе под особой охраной наша трехлетняя кроха — принцесса Беатриса. Спит сладким сном, посасывая розовый пальчик. И это хорошо. Судьба мне — править из седла, а им — ездить за мной, живя не за каменными стенами крепостей, а в продуваемых всеми ветрами шатрах, в телегах или, как теперь, в седле.

В небе зажглись огни

Шагай, служивый, шагай!Ангел тебя храни!Черт тебя погоняй![125]

Льется тихая песня, над растянувшимся по дороге войском, над обозами, а дальше… через лес, через горы, да в родимую сторонушку. Донесет ли ветер простые слова, привет любимым? Принесет ли ответ? Люблю, когда поют солдаты.

В ноябре прошлого года кузен Генрих Лев подал прошение о разводе с Клеменцией. Особой причины измышлять не стал, «слишком близкое родство», молодец, Фридрих, все как надо объяснил. От этого брака у кузена остались дочери — восьмилетняя Гертруда, надо будет заранее сговорить ее замуж за Фридриха Швабского и Рихенза, но эта совсем кроха и, говорят, болеет. Посмотрим, коли выживет, и она в дело сгодится. Для нас самое главное было разбить союз Церингенов и Вельфов, ибо он опасен для Империи. Хорошо бы еще самого Генриха Льва правильно женить, чтобы уж повязать по рукам и ногам, но да не так он прост, чтобы без боя сдаться. Тут такая невеста нужна, от которой грех отказаться. Ладно, 7 февраля 1163 года откроем рейхстаг во Франконии, а там и до милого кузена руки дойдут.