Фридрих Барбаросса

Наконец, королевская власть проявилась в провозглашении некоторых постановлений и эдиктов: решение об ограничении компетенции поверенных в делах одной из церквей (1170 год), пожалование клирикам освобожденной от налогов и пошлин церкви права оставлять завещание в ее пользу (1173 год), уложение, запрещающее чеканить монету кому бы то ни было кроме епископов, которым были пожалованы особые королевские привилегии. Эта последняя мера может служить доказательством того, как Фридрих следил за осуществлением под его непосредственным контролем важнейших исключительно суверенных прерогатив. Кроме того, она показывает, какую заботу он проявлял об экономических вопросах и проблемах обогащения. Он действовал из этих соображений, когда поощрял заселение лесных местностей (а значит — и корчевание), появление деревень, как будто хотел опереться на свободное крестьянство, составлявшее и возглавлявшее деревенские собрания — сельские ассамблеи, а также выполнявшее некоторые правовые функции, или же когда он облегчал передвижение купцов и способствовал развитию торговле лучшей организацией рынков и ярмарок. В 1173 году он создал четыре ежегодные ярмарки — две в Ахене и две в Дуйсбурге. Ярмарки в Ахене начинались: одна — в начале поста, другая — в день Св. Михаила (29 сентября); первая ярмарка в Дуйсбурге открывалась в день Св. Варфоломея (24 августа), вторая — в воскресенье Laetare

; каждая из ярмарок длилась четырнадцать дней, торговцы там совершенно свободно продавали и покупали без уплаты налогов; в то же время они могли свободно передвигаться по Рейну, его притокам и по всей германской территории. К тому же монеты, выбитые в Дуйсбурге, Кельне и Аахене, принимались без всяких ограничений во Фландрии в соответствии с соглашением, заключенным с графом Фландрским. Эта политика была направлена на благо королевских городов, которые никогда не переставали быть предметом забот монарха, в частности, городов долины Рейна (Ахен, Дуйсбург, Ремаген) и Франконии.

Итак, эти годы, «бедные событиями, но богатые долговременными результатами», как писал историк К. Гампе, стали годами восстановления порядка, возобновления власти, укрепления королевского авторитета. И все же кажется, что Фридрих осознал тогда пределы своих возможностей. Помимо сохранения александровского клана, против центральной власти тогда выступала мощь феодальной системы, все более крепнущей, — системы, из которой ему удавалось извлекать выгоду, однако мешавшей полному расцвету монархии. Созывалась также и недостаточная эффективность королевских владений, не дававших тех преимуществ, что у короля Франции, где они были богаче и располагались в одном районе. Поэтому нужно было упрочить королевскую власть, обеспечить ей преемственность, что позволило бы ей, во-первых, непрестанно держать в поле зрения феодальный строй со всеми его порядками, пользоваться во всех случаях верховной сюзеренной властью и правом принуждения к повиновению сначала монарху, а потом уже непосредственному сеньору; во-вторых, сохранять в одних руках домениальные владения, чтобы лучше использовать их и систематически приращивать.

Для достижения этой цели был лишь один способ: сохранить германскую корону в династии Штауфенов. Извлекая урок из событий 1167 года, когда он едва не лишился жизни, Фридрих поторопился на ассамблее в Бамберге 24 июня 1168 года добиться избрания своего второго сына Генриха (видимо в связи с тем, что старший сын был калекой) королем римлян; 15 августа он организовал его коронацию в Ахене. Так он внедрял своих людей во властные структуры и совершал важный шаг в направлении наследственной монархии. В то же время несмотря на крайнюю молодость нового короля, которому было четыре года, Фридрих нашел способ обеспечить физическое присутствие монарха в Германии на время своего отсутствия. С этого момента архиепископы, епископы и светская знать приносили свои клятвы верности и присяги одновременно ему и его сыну.